Почему, интересно, ему показалось, что Дашенька почти решилась попросить его остаться с ней на ночь?

Даша уснула, не успела ее голова коснуться подушки.

…Лифт открывается, безжалостный свет режет глаза, из ослепительного сияния кто-то выходит к ней, она заслоняет глаза ладонью, но свет сочится сквозь пальцы, оставляя под веками горящие кольца и черные мушки. Ей кажется, что она вот-вот потеряет сознание, шум в ушах нарастает, человек-силуэт подходит все ближе… Ближе… Ближе… Холодные пальцы обхватывают ее запястье и отводят руку в сторону. Даша зажмуривается, не в силах больше выносить слепящий свет. Чужая рука отпускает ее, она отворачивается от лифта и пытается проморгаться, восстановить зрение. Руки обнимают ее сзади за талию, и знакомый голос шепчет ей в ухо:

— Мне без тебя одиноко…

Даша судорожно вздыхает и пытается оглянуться, но не может, она будто бы превратилась в статую, у которой только глаза живые. Она опускает взгляд на руки, что обнимают ее и… Просыпается, захлебываясь криком.

Руки! Руки, что ее обнимали… Это были обгорелые руки полуразложившегося трупа! Даша села на постели и обхватила себя за плечи, Хуф тут же ткнулся мокрым носом ей в бок. Темнота… Темнота придвигалась все ближе, делалась все гуще, все осязаемей. Дрожащей рукой Даша шарила по тумбочке, пытаясь нащупать выключатель ночника. Секунда, другая… С тумбочки упала книга. Хуф завозился, пытаясь выбраться из-под одеяла и слезть с кровати.

— Нет, Хуф, не уходи! — Даша одной рукой прижала к себе собаку, а другой, наконец, нашарила выключатель.

Прикроватная лампа осветила комнату. Никого. Даша на секунду прикрыла глаза и отпустила ничего не понимающего пса. Господи. Обгорелые до кости пальцы, черные, как веточки в давно потухшем костре, потрескавшиеся ногти, кажущиеся неестественно длинными, часы на запястье, превратившиеся в оплавленную, намертво прикипевшую к костям массу, лопнувшая, будто взорванная изнутри кожа, похожая на старый пергамент и сочащаяся чем-то отвратительным… Даша почувствовала приступ дурноты, в ушах зашумело.

— Это просто кошмар, — голос прозвучал, как комариный писк, слова казались совсем неубедительными. Может, именно так сходят с ума?

Вначале галлюцинации, потом кошмары, и в конце концов окажется, что и письма приходили с того света. Из иного мира. Из мира, где… Без нее одиноко.

Больше в эту ночь заснуть она не смогла.

— Даш! — Александра заглянула в кабинет к начальнице, вошла, не дожидаясь приглашения, и уселась в кресло. — Ты помнишь про следующий уикенд?

— Что, прости? — Даша с трудом сосредоточилась на словах помощницы.

— Про следующие выходные помнишь? — повторила погромче Саша.

— М-м-м… Ах, да!

На этой неделе «Всезнайке» исполнялось восемь лет. Дата, конечно, некруглая, но уже стало традицией отмечать годовщины с размахом, в кругу партнеров, служащих и вообще всех, кто имел хоть какое-то касательство к книжному бизнесу.

— Слава Богу, вспомнила! — молитвенно сложила руки Александра. — Все готово, приглашения разосланы, гости посчитаны…

— Добавь еще одного человека к списку приглашенных, — спохватилась Даша. — Романа Березина.

— Ого! — многозначительно отметила Саша. — Ты его уже и на вечеринку приглашаешь.

Даша осторожно потерла глаза, стараясь не размазать макияж.

— Это нужно для расследования. Кстати, ты и девчонки должны держать язык за зубами. Никому ни словечка про то, что я его наняла. Скрыть то, кто он такой, вряд ли удастся, а вот рассказывать всем, что у нас деловые отношения, не стоит.

— О! — удивленно подняла брови Саша. — И кто же он по легенде?

— Хм… У нас с ним роман.

— Мило. Очаровательно. Каламбурчик.

— Ох, не остри, — умоляюще взглянула на подругу Даша. — Мне сегодня не до этого.

— Что, опять письма? — посерьезнела Саша.

— И это тоже. Меня кошмары замучили, совсем не сплю, — пожаловалась Даша.

— Плохо, — покачала головой Александра. — Именно этого неизвестный поэт и добивается.

— А что делать? Я действительно скоро сойду с ума! — судорожно вздохнула Даша, стараясь не расплакаться.

— Ну, что ты! — махнула рукой Саша. — Не расстраивайся. Бравый детектив его найдет и убьет.

— Убивать не надо, что за жестокости, — грустно улыбнулась Даша. — Пусть этот шутник просто от меня отстанет.

— Добрая ты! — возмутилась Александра. — Я бы этого поэта на первом попавшемся суку вздернула.

— Может, я и добрая, но скоро мне уже смирительная рубашка понадобится, — совсем уж душераздирающе вздохнула Даша.

— А чья идея насчет романа? — сменила тему Саша.

— Его, — коротко ответила Даша и подозрительно покосилась на подругу. — А что?

— Да так, ничего, — невинно захлопала ресницами Александра.

— Меньше читай романов! — фыркнула Даша.

— Романов? — прищурилась Саша.

— О, господи! Теперь мне и слова нельзя будет сказать! — отмахнулась Дарья. — Что, все задались целью устроить мою личную жизнь?

— Личная жизнь тебе бы не повредила, — серьезно проговорила Саша. — Особенно с таким красавцем! — весело добавила она.

— Красавцем? — возмутилась Даша. — Он же рыжий, как апельсин, и с брекетами!

— Он очарователен. И брекеты его не портят. Такого мужчину ничто не испортит.

— Но… Я люблю Ники. Мне не нужен другой мужчина! — Даша слышала свои слова и понимала, как абсурдно это звучит.

— Прости, но твой муж умер несколько месяцев назад. Сколько времени тебе надо, чтобы посчитать себя свободной?

— Не знаю, — честно ответила Даша. — Может быть, я вообще не способна стать свободной.

— Глупости. Тебя просто выбили из колеи эти письма.

— Вероятно. Я… Я действительно понимаю, что надо жить дальше. И буду. Но… позже. Не сейчас.

— Как хочешь. Но ты не права, — покачала головой Александра.

— Да, согласна. Но… Я не могу по-другому.

— Ладно, оставим этот разговор и положимся на судьбу, — махнула рукой Саша. — Значит, в выходные ты представишь его всему свету в качестве своего мужчины?

— Да.

До пятницы расследование замерло. Конечно, Роман не сидел сложа руки, собирал информацию о людях, что будут на празднестве, но разве это работа — сидеть в кабинете?

Последнее он тоскливо произнес вслух.

— Товарищ Березин, — назидательно произнес присутствовавший в кабинете Игнат. — Меньше недели назад ты сидел в этом кабинете, занимался бумажной работой и был полностью счастлив.

— Ты прав. Но имеет человек право изменить мнение? — Березин постучал карандашом по столу и рассеянно уставился в монитор.