– Она довольно требовательна, это я помню, но, поверьте мне, вами она гордилась, – шепчет Мерлин так, словно прочитал мои мысли.

– Вы ее знали? – удивляюсь я. – С Авалона?

– О нет, дорогая. – Его губы искажает улыбка. – Я никогда не был на Авалоне – это место для фейри и их избранников. Я не могу назваться ни тем ни другим.

Об этом так легко забыть: Мерлин, несмотря на всю его мощь, вовсе не фейри. Никто не знает, кто он на самом деле и откуда взялся, но, когда загремела Война фейри, он встал на сторону Утера и людей. Фейри об этом не забыли: я слышала, как они проклинали его имя. Все, кроме Нимуэ, конечно, но из ее уст я вообще никаких проклятий не слышала.

Интересно, что за этим скрывалось? Может, Нимуэ не просто так отказывалась говорить о маге плохо. Может, он ей в самом деле нравился.

– Но вы ее знали.

Мерлин улыбнулся, и его взгляд подернулся пеленой воспоминаний.

– Вы молоды, и это может показаться невероятным, но когда-то не было никакого Авалона, не было никакого Альбиона. Был только дом, а у дома нет границ и краев. Он бесконечный.

– И мирный, – продолжаю я, потому что, пусть для меня это невероятно, но не незнакомо.

Я слышала об этом от Нимуэ больше раз, чем смогла бы счесть. Но Мерлин удивляет меня, качая головой.

– Не мирным, – коротко произносит он. – Считаете, в мире был мир тогда, когда в нем жили и люди, и фейри?

– Но как же века мира?

– Для фейри, может, они и были, – поправляет Мерлин, одаривая меня удивленным взглядом. – Конечно, для них мир был мирным. Ведь они обладали властью. Управляли всем. Как иначе? Для людей же мир никогда не был мирным. Они жили в страхе. Надеюсь, вы сможете это понять.

В банкетном зале гуляют сквозняки, но, несмотря на прохладу, щеки мои все равно пылают.

– Но войн не было, – уверяю я. – Не было насилия, не было чумы. Поля плодоносили, и никто не голодал. Объединенный мир был настоящей утопией.

– Для фейри, – повторяет Мерлин. – Но мы с Нимуэ никогда не могли в этом согласиться, а вы ведь – ее ученица. Но таков ответ на вопрос, который вы хотели задать.

Я хмурюсь, и его улыбка становится шире.

– Почему я здесь, а она там? Потому что границы были неизбежны. Потому что ее защита для фейри была неизбежной… такой же неизбежной, как мое покровительство людей. И вот я здесь.

– Вы тут неплохо устроились. – Я оглядываю зал и танцующих, наслаждающихся едой людей.

Пусть им об этом неизвестно, но Мерлин оказывал влияние на их жизни и на жизни их предков. Он создал их – всех нас. Слепил этот двор, эту страну.

– Я сделал прапрапрадеда Утера королем дикой и пустынной земли. – Мерлин следит за моим взглядом. – Все посчитали меня сумасшедшим. Но Овейн так не думал. И вместе мы построили эту страну, и он стал королем. Тогда меня так и называли – Тот, кто Творит Королей. Так меня будут называть и позже, когда все закончится.

Я отыскала в толпе Мордреда: они с Моргаузой стояли в толпе знатных гостей, следивших за каждым его словом.

– И что за короля вы выбрали? – Я поджимаю губы. – Мордред уничтожит все, что вы построили.

Мерлин цокает языком и качает головой.

– Ну же, Элейн, не стоит делиться видениями, – мягко произносит он.

– Это не видение. – Я снова поворачиваюсь к нему. – Это выводы. Мордред – эгоистичный и тщеславный. Наденьте на него корону, наделите его властью – и он все вокруг превратит в руины. Для этого и провидцем быть не нужно.

Мерлин чуть склоняет голову.

– Может, и так. Но что, если я посажу на трон наивного мальчишку? Того, кого ведет чистое сердце и возвышенные идеалы, да, но за нити которого дергает Нимуэ? Не думаете, что благодаря ему страна разрушится быстрее?

– Я думаю, вы недооцениваете Артура. Он умеет думать за себя. И да, он молод и идеалистичен, но он не глуп. И он храбр. Он настойчив.

– Пусть так. Но он еще ничего этого не доказал. И не только я вижу его таким. Посмотрите на них, Элейн. Они чуют его. Как изголодавшиеся волки – свежее мясо.

Я качаю головой.

– Здесь полно знатных семей, которые пообещали его поддержать.

Мерлин смеется громко, и я боюсь, как бы этот смех его не сломал. Но Мерлин сильнее, чем кажется.

– Дитя, ты слишком много времени провела среди фейри, которые обязаны говорить лишь правду. Ты забываешь, как искусны люди во лжи. Большая часть тех, кого ты здесь видишь, плевать хотела на чистые сердца и храбрость. Им все равно, кто сядет на трон. Им важны лишь собственные амбиции, благополучие – их преданность может оборваться в любой момент. Ты ведь присутствовала на отборе.

– Вы привели Артура в ловушку. Разве недостаточно выдать ему невозможное испытание? Вы специально усложнили все в разы?

Мерлин перестает смеяться, но улыбка все еще остается на его лице.

– Ох, Элейн, – грустно замечает он, – это легкое испытание – особенно в сравнении с тем, с чем ему предстоит столкнуться, если он пройдет его. Я не хочу, чтобы он проиграл. Но и победы ему не желаю. Я не из фейри, это правда. Я и не человек, но вот что меня с ними роднит: меня волнуют только мои цели.

У меня пересыхает в горле.

– И каковы же они? Оставить фейри в изгнании, прикованными к острову?

Он не отвечает, но продолжает улыбаться, словно я пошутила. А потом его взгляд перемещается куда-то мне за плечо.

– Кажется, леди Моргане не помешает ваше внимание.

Я прослеживаю за его взглядом: в дальнем углу комнаты Моргана отчаянно мне машет. Может, все дело в освещении, но она выглядит чересчур бледной.

– Идите, – продолжает Мерлин. – Уверен, мы еще поговорим. Если вы вернетесь из Лионесса.

Я не сразу понимаю, что не так с Морганой. Кажется, я еще не видела на ее лице этого выражения.

Я видела Моргану, переполненную счастьем, видела ее кипящей от злости, но за все годы дружбы никогда не видела ее испуганной.

Парочка знатных особ пытается остановить меня по пути к выходу, но я спешу мимо них, откупаясь улыбкой и обещаниями поговорить позже. Все мое внимание приковано к Моргане. Может, Нимуэ была права: мы и в самом деле две стороны одной монеты. Ведь ее страх проникает в меня еще до того, как я слышу ее голос.

– Мы нашли Артура, – сообщает Моргана, когда я наконец добираюсь до нее. – Он в своей