если бы я удосужилась сесть за станок, то увидела бы письмо Гвен до того, как она его послала, и неудачу Артура на отборе. Тогда я смогла бы что-нибудь сделать прежде, чем вероятности стали фактами.

 Больше я подобной ошибки не совершу.

 Разум туманит выпитое вино, от усталости руки слушаются плохо, но я все равно достаю из корзины пряжу – такую мягкую в моих руках.

 Через несколько часов мы отправимся в дикие, неизвестные земли. Через пару дней я впервые за десять лет увижу своего отца. Через неделю мы с друзьями окажемся в стране чудовищ, где правит Гвен.

 И я ничего не могу с этим поделать. Хотя на самом деле… вроде бы могу.

 Гвен будет стоять у окна с распущенными волосами, в слишком большом для нее платье. Подол его запачкается грязью, и та же самая грязь будет виться в ее волосах и стекать по румяным щекам. Она спокойно заглянет за бархатную занавесь.

 Под ее окном будет бушевать битва – если ее вообще можно так назвать. Несколько тощих парней в сияющих доспехах, с мечами в руках. Все они в шлемах, но я узнаю их: Гавейна, Ланселота и Артура. Где-то неподалеку, в стороне от всех, будет стоять в черном кружевном платье Моргана: она поднимет руки и призовет магию, но и этого будет недостаточно.

 Против них выйдет пятьдесят человек – хотя назвать их людьми все же сложно. Да, они ходят на двух ногах, но формы их грубые, диспропорциональны, а руки и ноги будто сломаны. Они не носят доспехов и шлемов, и их открытые лица с острыми чертами покрыты шерстью. Не волосами – шерстью. У них волчьи уши и носы тоже и странные, звериные зубы. Но я никогда не видела настолько острых зубов: почти как розовые шипы.

 Мечи рыцарей не помешают им. Даже когда они ударят в цель и алая кровь побежит по лезвиям и окрасит чудовищную шерсть, они продолжат сражаться. Чудовища не почувствуют удара, им будет все равно, когда отрежут их руки или ноги. Они продолжат биться, вгрызаться своими страшными зубами в металл и сквозь него, добираясь до кожи.

 Воздух наполнится криками – такими громкими, что я почувствую их костьми. Но Гвен даже не шелохнется. Она могла бы закончить эту битву одним словом, но она промолчит. Она будет стоять у окна, наблюдать за пролитой кровью. И смотреть на Артура.

 И когда один из монстров опрокинет его на землю и сорвет с него шлем, а потом вопьется клыками в его глотку, Гвен не отведет взгляда. Она не станет сожалеть о случившемся, но все равно будет скорбеть.

 Артур преклонится перед королем Лионесса – я не вижу его лица, но у него такие же рыжие волосы, как и у Гвен, – и предложит мирный договор. Он пообещает, что король станет богаче всех на свете и сможет справиться с чудовищами, населяющими эту страну. Что сделает Гвен своей королевой, и их отпрыск однажды будет повелевать всем континентом.

 Король Лионесса улыбнется, встанет со своего трона и прикажет казнить Артура на месте, а голову его пошлет в Камелот вместе с посланием: Лионесс не преклонится ни перед кем.

 Артур и Гвен помирятся, но им быстро наскучат короны, и политика, и испытания. Они сбегут в леса и доживут там до старости, счастливые, полные мира и покоя, не зная, что Мордред превратит Альбион в руины.

 Артур так расстроится после разговора с Гвен, что отправится в лес и упадет со скалы.

 Гвен уже обещана другому мужчине, которого я не знаю, и Артур заболеет и умрет.

 Артур встанет перед Гвен и вытащит меч. На ней будет разорванное шелковое платье, руки ее утонут в крови, волосы – в грязи. Она зарычит под светом луны, и в глазах ее мелькнет голод. У нее нет ни оружия, ни щита, ни доспехов, но страх я вижу только в глазах Артура. В глазах Гвен отразится лишь голод.

 Ударит молния, разразится гром, и они сойдутся в схватке, и Артур направит на нее свой меч…

 Мы не доберемся до Лионесса. Мы заблудимся в лесах между Шалотом и границей. Лишь Гавейн сумеет вернуться в Камелот, чтобы поведать о случившемся.

 Артур поговорит с Гвен. Она расскажет ему о своих страхах, об отце, о том, почему она так боится уезжать из дома в Камелот. Она признается ему в любви. Он пообещает, что они со всем справятся. Она заберет кольцо и наденет его на свой палец.

 Мы вернемся в Камелот вместе с Гвен и подписанным мирным договором. Люди будут ликовать, а Мордред – прожигать нас сердитым взглядом. Моргауза покраснеет от гнева.

 Артур вызовет на дуэль одно из чудовищ – на дуэль за руку Гвен. Та закатит глаза. Они сразятся. Чудовище победит, одним движением лишив Артура головы.

 Артур вызовет на дуэль одно из чудовищ – на дуэль за руку Гвен. Та закатит глаза. Они сразятся. Артур победит, но Гвен откажется выходить за него: она не потерпит, чтобы мужчины воспринимали ее как какой-то приз. Артура казнят на месте за неуважение к принцессе.

 Видения продолжают сменять друг друга, вихрь «вероятно» и «быть может», – я перестаю понимать, где заканчивается одно и начинается другое. Я пытаюсь удержаться за то будущее, где мы вернемся в Камелот с победой, но оно уменьшается под тенью всех остальных возможностей и почти исчезает.

 В мое окно прокрадывается бледный свет, и я слышу, как просыпается в соседней комнате Моргана… я вцепляюсь в это видение так крепко, словно оно – мой плот в яростной буре. Только оно держит меня на плаву. Единственная надежда.

 Это не точный исход. Но это вероятность. И этого должно быть достаточно.

23

Когда Моргана заглядывает в мою комнату, чтобы проверить мою готовность, я уже собрала сумку. Моргана все еще в ночнушке, ее черные