– Какие молодцы, – с сарказмом протянула я. – А ну, признавайтесь: из чего пили?

Мне показали на стоящую неподалеку бочку. Заглянув в нее, я поняла, что она практически пустая. Я ошарашенно посмотрела на бравых гоблинов:

– И как вы еще на ногах держитесь?

Те гордо выпятили грудь, как один, и даже Рунеро приосанился, хотя из-за топоров мне, может, плохо было видно.

– Все же проще убить, нежели прокормить… – пробормотала я себе под нос и зачерпнула в первую попавшуюся посудину этого пойла. – Ага, значит, первые добавили сюда траву истины, а второй – листьев дурман-травы, вот вас всех и развезло. Нехорошо, нехорошо…

– Он хотел опоить нас дурман-травой? – угрожающе начал Андар, поглаживая свой топор.

– А ну, положи! – строго приказала я, указывая пальцем на лавку.

Посопев, гоблин выполнил команду с видом, будто я последнее отобрала.

– Значит, так, хорошие мои, сейчас я наведу вам зелья, чтобы вы протрезвели, и мы отправимся в университет, – порадовала я, высыпая заранее захваченный с собою порошок во фляжку с водой.

И, помешав, заставила всех выпить по три глотка. Рунеро достался один – хватит с него. Не успела я поставить чашку обратно, как все попадали на пол, как убитые.

– Магистр, вы же сказали, они протрезвеют, – воскликнул Идар.

– Конечно, протрезвеют! Завтра. А сейчас их нужно сложить на повозку и потихонечку доставить в университет.

– По-другому, кроме как потихонечку, и не получится, – вздохнул мой помощник и оказался прав.

Префекта и стражу я спровадила, наврав им с три короба, что при ближайшем рассмотрении это оказались не мои студиозы, а непонятного происхождения наглые гоблины, которые не смогли поступить в университет. Пообещала принять меры, после чего мы раскланялись.

Чудо, что администрация поселка не стала копаться в истории, впрочем портить отношения с ПТУ им не с руки.

Телега медленно катилась по дороге в сторону университета, и на ней в свете луны вырисовывалась кучка сложенных тел. Лошадь едва двигалась, но упорно тащила сей тяжкий груз.

А вот около замка нас ждал неприятный сюрприз: перед рассветом туда все же прибыла делегация, и втащить учащихся через парадный вход не было никакой возможности. Мы поскрипели на телеге к черному.

Главная задача теперь заключалась не в том, чтобы доставить, а в том, чтобы незаметно пронести.

От ректора нас уже ждали несколько проверенных гоблинов, которые, разобрав груз с телеги, черным ходом потащили парней в комнаты. Идар доставил Ревана и, торжественно свалив того на кровать, замялся.

– Магистр, нужно ли его раздеть?

– Вот еще, – фыркнула я. – Так проспится. К утру сон должен стать чутким, и звон его разбудит. Можешь идти.

Помявшись у двери, Идар повернулся ко мне.

– Магистр, можно вопрос?

Я лишь кивнула.

– Зачем вы тогда ходили к… Белле?

Я видела, что гоблину очень неудобно спрашивать, но, наверное, по-другому он не мог.

– Поговорить и попить чаю, – не стала я облегчать влюбленному задачу.

– И она ничего не говорила вам о нас? – буквально выдавил он из себя.

– Не знаю, вправе ли я рассказать… Но она планирует найти себе другого… кавалера.

Идар так сжал челюсти и кулаки, что я уже подумала о худшем – только погрома в состоянии ярости нам сегодня и не хватало, – но он сдержался, лишь кивнул и вышел. Я же понадеялась, что не навредила, сказав правду.

Присев рядом с лежащим старшим группы, я с удивлением увидела открытые глаза.

– Не спишь?

Тот улыбнулся. Видно было, что хмель еще не выветрился из этой бедовой головы.

– Я очень хорошо знаю своего преподавателя и не стал пить.

Сев, Донат пристально меня разглядывал.

– Что? – спросила я, стараясь не улыбаться, глядя на растрепанную шевелюру.

– Бывает время, когда я подумываю все бросить и разрушить преграду правил.

– Не вздумай! – вскочила я, хмурясь.

– Но потом понимаю, что положение – это то немногое, что я могу предложить.

Схватив подушку, я ударила по голове дурного гоблина.

– Реван, вы дурак!

Тот неожиданно схватил меня в охапку и прижал к себе, крепко сжимая, до боли.

– Запястье, – лишь просипела я, стукнув хвостом по руке.

Отстранившись от гоблина, я посмотрела на красноту татуировки на руке, которая начала спадать, вновь обретая светящийся желтый цвет.

– Надо быть осторожнее. Нельзя, чтобы она полностью покраснела, тогда пути назад не будет.

На меня смотрели грустные глаза несчастного мужчины. Что может задеть сильнее, чем печаль того, кого ты любишь?

– Я ненавижу этого Рунеро, – неожиданно заявил Реван.

– У вас нет причин для этого, – заверила я, пристально посмотрев на гоблина.

– Ни единой? – впился он в меня взглядом.

– Ни малюсенькой, – твердо произнесла я.

Реван смотрел на меня, словно что-то искал, а я поднесла руку к его лицу и, не касаясь кожи, на расстоянии провела над дугой бровей, линией носа, над щеками и губами. Я словно ласкала, но дать ласку не могла.

Донат начал склоняться ко мне, и я испугалась, что сейчас поцелует… Отстранившись, встала с кровати.

– Спокойной ночи, Реван. Не забудьте завтра зайти ко мне за настойкой для себя и своих друзей. Вам потребуется бодрость.

– Для чего? – грустно усмехнулся гоблин.

– Проверка приехала, – порадовала его я и вышла.

Как дожить этот оговоренный с канцлером год и не свихнуться? Вот в чем вопрос…

* * *

Опытная в дворцовых интригах, я знала, чего ждать на следующий день, и мои ожидания меня не обманули. С самого утра, когда я вела занятие по зельям у второй группы, ко мне в аудиторию пожаловала вся комиссия, а именно: двое одаренных, один из которых оказался моим бывшим преподавателем, и гоблин. Последний – высокий старичок, которого, судя по званию, и должен будет сменить Реван.

Когда гости пожаловали, их представили, после чего они тихо сидели в уголочке, нервируя мне группу.

Я же злилась… Злилась на жизнь, на канцлера, на Рунеро и свои чувства, а потом прозвучал гудок. И великие люди покинули меня вместе со студентами. Остался только Шадраз Синдир, который три года преподавал мне зелья, пока не ушел на повышение.

– Доброе утро, магистр, – улыбнулась я.

– Доброе, доброе, – присел рядом с моим столом пожилой преподаватель. – Я слышал, ты теперь награжденный алхимик, за открытия в изучении драконов.