взглядом с Лилиан. Он смотрел на нее, пока остальные разговаривали, а она молча наслаждалась едой. Когда она ощущала на себе его взгляд, она поднимала глаза, и они незаметно для других переглядывались, что она не могла не счесть за желание остаться вдвоем. Ей очень хотелось этого, и она знала, что он ощущает то же самое. Все так и было на самом деле. Ей ничего не показалось.

После ужина никто даже не моргнул глазом, когда Антон объявил, что проводит Лилиан в гостевой дом. Был чудесный летний вечер, луна была почти полной. Тереза попрощалась со всеми, и ее отец забрал ее на машине у ворот виллы. Мистер и миссис Гуардини ушли, держась за руки, разговаривая и смеясь, а Маттео с Марко остались за столом, обсуждая цены на бензин и американские машины и наливая себе скотч из бутылки.

Как только Антон с Лилиан оказались вдвоем за воротами на кипарисной аллее, где только свет фонаря освещал их путь, Антон сказал:

– Я рад, что вы сегодня пришли.

– Я тоже, – ответила она. – Но вы были таким тихим. Все в порядке?

Воздух был таким влажным, что ее летнее платье липло к коже.

Антон смотрел себе под ноги.

– Мне очень жаль. Но сегодня днем кое-что произошло.

– Вы можете рассказать мне об этом?

Он помолчал, но потом вздохнул.

– После того как я простился с вами у бассейна и вернулся на виллу, мне передали, что звонила моя жена, и я перезвонил ей. – Он снова помолчал. Лилиан ждала, чтобы он продолжил. – Она сказала, что больше не хочет приезжать сюда, что детям лучше в Лос-Анджелесе, с ее семьей. Она хочет развестись со мной.

У Лилиан сжалось сердце.

– О, Антон. Мне так жаль.

– Я просил ее подумать, – продолжил он. – Предложил построить здесь дом для ее родителей, чтобы они могли приезжать и жить сколько угодно. Или, если они хотят жить в городе, купим квартиру в Монтепульчано или во Флоренции. Но ей не нравится эта идея. Она ясно сказала, что предпочитает Америку Италии и хочет, чтобы ее дети росли там. А не здесь.

– Но это и ваши дети.

– Я напомнил ей об этом, но она хочет ссоры.

Лилиан подняла на него глаза.

– Как кто-то может не хотеть растить детей в таком месте, как это?

– Жаль, что она не разделяет ваших чувств. Мне теперь предстоит очередная судебная война. Думаю, что она разденет меня догола в финансовом смысле.

Лилиан поглядела на небо.

– Мне так жаль. Я даже передать не могу. Я хотела бы хоть чем-нибудь вам помочь, но не могу представить, что бы это могло быть.

– Вы уже это делаете.

Она не была уверена, что именно он имеет в виду, но переспросить побоялась.

Они дошли до тихого места, где стоял ее дом, и остановились на парковке, засыпанной гравием. Лилиан стала рыться в сумочке в поисках ключа.

Она думала, не стоит ли ей предложить Антону зайти, чтобы продолжить разговор. Когда она позволила ему осветить темную лестницу, пока она поднималась и вставляла ключ в замок, неуверенность только возросла. Распахнув дверь, она обернулась к нему.

Он казался очень одиноким. Покинутым. И таким красивым. Ей не хотелось прощаться. Ей хотелось еще поговорить с ним.

– Не хотите зайти? – спросила она.

Он кивнул и начал подниматься по лестнице.

Лилиан включила верхний свет. Оба зажмурились, и тогда она включила маленькую лампочку у дивана, которая делала освещение в комнате более мягким.

В квартире было удушающе жарко. Антон остановился в дверях, а Лилиан, переходя из комнаты в комнату, открывала все окна. Вернувшись в кухню, она выключила верхний свет, и комната погрузилась в уютный золотистый полумрак.

Антон так и не сошел со своего места возле двери.

– Лилиан… – В его голосе прозвучала извиняющаяся нотка.

Он не хотел оставаться?

Он облизнул губы.

– Я пойму, если вы предпочтете, чтобы я ушел.

– Почему вы так говорите?

– Потому что вы замужем и ваш муж в отъезде, и я… Ну, я тоже все еще женат. И вы работаете у меня. Мне не хотелось бы, чтобы здесь возникали вопросы о…

– Пожалуйста, останьтесь, – попросила она. – Мы же просто поговорим.

Он немного помедлил, а потом прикрыл дверь.

Лилиан скинула босоножки и босиком прошла в кухню.

– Хотите кофе?

– Было бы очень хорошо. Спасибо.

Она занялась делом, отмеряя молотый кофе в стальную кофеварку и понимая при этом, что от такого его количества не заснет теперь всю ночь. Но ей было все равно. Антон был здесь.

Он подошел и сел на диван.

– В свете всего произошедшего мне теперь трудно не задаваться вопросом, не вышла ли моя жена за меня только из-за денег.

Лилиан налила в кофеварку воды и включила ее.

– Я уверена, это не так. Вы замечательный человек. Женщина должна быть просто безумной, чтобы не влюбиться в вас.

Он тихо усмехнулся.

– Вы очень добры. Хочу отметить, я не нарывался на комплимент, но я оценил его. Ничто так не подрывает мужскую уверенность в себе, как слова женщины, что она не желает его больше видеть.

Лилиан присела рядом с ним на диван.

– Не может быть, чтобы она правда такое сказала.

– Ну, может, не именно такими словами, но в целом смысл был таким. – Он сделал резкий выдох. – Но дело же в том – если бы она любила меня, она не хотела бы жить врозь, неважно где. Наверное, и обо мне можно сказать то же самое. Может быть, это я сделал выбор – эта винодельня, а не все остальное. Но она никогда не просила меня продать ее и переехать в ЛА. И я не думаю, что ей бы этого хотелось.

Лилиан положила руку на спинку дивана и уперлась пальцем в висок.

– Вы ее любите?

Он задумался на какой-то момент, потом опустил глаза.

– Думаю, что недостаточно. Хотя мои дети…

Понимающе кивнув, Лилиан поднялась проверить булькающую кофеварку.

– Расскажите, как вы с ней встретились.

Наблюдая за тем, как она достает пару кружек из буфета и ставит их на поднос, он заговорил.

– Это было сразу после того, как я выздоровел, а мой брат выкупил у меня компанию. Тогда я совершенно не знал, что же мне делать. Я встретил Кейт на благотворительном вечере в пользу бездомных. Она работала на раздаче, продавала напитки и закуски. Потом она говорила мне, что для нее это была любовь с первого взгляда – и для меня, наверное, тоже. Она была великолепна, и мне