именно – четкой размашистой подписи на соответствующем поле бланка. Рядом с ней была написана длинная сумма, вся прелесть которой заключалась именно в том, что она была равна, если такое только возможно, состоянию Степана Семеныча. Идеально! Он ущипнул себя за палец, чтобы удостовериться в реальности своего «чудесного сна» и снова пристально уставился на незнакомца, надеясь снова попытаться его разглядеть. Но увы – все было напрасно! Очень тусклый свет настольной лампы, слишком глубокий капюшон кожаного плаща и чрезвычайно неудобная, закрытая поза парня в кожаном кресле. Степан Семеныч не видел его глаз, но точно знал, что они пристально следят за каждым его движением – при этом ни разу не моргнув. Нет, все-таки его лицо хорошо бы запомнить!

– Мне кажется, в кабинете слишком темно, – вежливо начал хитрый старик, вспомнив один из своих старых, но весьма полезных трюков, – не правда ли, господин…э-э-э? Как я могу к вам обращаться?

– О, Степан Семеныч, за мной не надо посылать – я сам прихожу! – ответил приятный тихий баритон незнакомца, в тени капюшона не было заметно, но он улыбался, довольный собой и происходящим, – к тому же я из тех инвесторов, кто действует анонимно. Ну вы понимаете… Такая сумма может вызвать много вопросов… К тому же, мой дядя не должен ничего знать. Вы меня хорошо понимаете, верно? Иначе, он вернет все до последнего гроша.

– О, нет-нет! Точнее! Да-да! Конечно! Все строго конфиденциально! – тут же заверил владелец пиццерии и снова посмотрел на подписанный чек – это его отлично успокаивало, он добавил себе под длинный тонкий нос, – так значит не отец, а дядя. Тем лучше.

Степан Семеныч совершенно не знал, как дальше продолжить разговор – да и вообще, что можно сказать незнакомому типу без имени и лица, когда он только что добровольно подарил тебе второе состояние?

Привычным жестом он поднял тяжелую трубку старого красивого раритетного телефона и набрал на диске цифру пять:

– Алло! Вероника? Милочка, будь добра нам два кофе… – он приветливо кивнул гостю, спросив шепотом, – вам с молоком? Сахар?

– Горький черный, – быстро ответил тот.

– Горький черный! И мне, как обычно, побольше молока! – старик отдал распоряжение в трубку, довольный собой, он буквально подпрыгивал от удовольствия на скрипучем кожаном кресле. От его причудливой шевелюры вьющихся серебряных волос по стенам запрыгали мохнатые тени. Но, увы, это идеальное утро постепенно заканчивалось, превращаясь в долгий и самый ужасный день в его жизни. Все началось, как обычно с мелочи.

– И да, милочка, принесите нам к кофе… – но его резко оборвал встревоженный женский голос из трубки, – кто звонил? По поводу?

Неизвестный гость со скучающим видом достал из складок своего кожаного плаща широкий планшет и полностью погрузился в дорогой гаджет. Очевидно, кофе сегодня будет не скоро…

– Что это значит? На корпоративной карточке нет больше средств? – строго спросил Степан Семенович, а затем, видя, как насторожился его гость, закинул назад свою кудрявую голову и рассмеялся, громко и искренне – чего с ним не случалось вот уже добрую пару лет, – кто все истратил? … Кира? Эта дрянная девчонка? Ха… Ну что ж! Ей повезло – сегодня у меня отличное настроение! Так что просто… просто уволь ее!

Утренний гость резко выпрямился, словно его кто-то ущипнул.

– … уволь с концами! Но только после того, как она полностью возместит всю сумму на карточке! Ясно?

– Но она не сможет! Девчонка еще несовершеннолетняя и… мы даже не знаем, есть ли у нее родители!

– Прекрасно! Значит ей можно и не платить за сверхурочные! – усмехнулся Степан Семеныч, совершенно не замечая, как его непрошенный гость вытащил из своего черного плаща ручку и что-то быстро черканул на только что выписанном банковском чеке – это была буквально доля секунды, – а теперь, я жду свой кофе!

Старик бросил трубку и, по новой только что выработавшейся привычке, бросил быстрый взгляд на чек. Пожалуй, после обналичивания, он повесит его в своем кабинете. В рамочке. На самое видное место.

– Прошу прощения, небольшие трудности с работниками, – виновато улыбнулся он своими вставными зубами, – но все отлично! Ее уже уволили!

– Сумма… – тихо прошептал гость, точнее – процедил сквозь крепко стиснутые зубы.

Морщинистое лицо старика вмиг стало серьезным.

– Что, простите?

– Сумма, – все так же тихо и сквозь зубы процедил гость, – сколько она потратила?

– А… что? Все на карточке…

– Сумма! – вскочил гость, там, где должны были быть его глаза горели два ярко-красных огонька. – Я спросил сумму, старый хрыч!

Степан Семеныч резко выпрямился, подпрыгнув на мягком кожаном кресле, как на горячих углях. Да что в самом деле случилось с его инвестором?

– Что такое? Что это с вами?! – затараторил старик, да так взволнованно и быстро, что едва не выплюнул на стол собственную вставную челюсть, – успокойтесь! Девчонка потратила никчемную сумму! Она никак не отразится на моем… нашем деле! – тут он понял, что орет на весь кабинет, и благоразумно понизил голос, смягчив его широкой улыбкой, – особенно после того, как вы мне отдали…. Точнее – вложили в мой бизнес такую сумму!

Но следующий вопрос незнакомца просто ввел старика в ступор – он не знал ответа! А все потому, что такие, как Степан Семеныч, их никогда себе не задают:

– Так почему же ты, – неизвестный продолжал цедить слова сквозь плотно сжатые зубы, словно в роскошном, богато обставленном кабинете вместо дорогого одеколона запахло чем-то тухлым и противным. Он делал акцент на каждом слове, – почему же ты уволил девчонку, у которой, возможно, нет родителей, из-за такой жалкой суммы? А? Почему?!

Старик замер в недоумении, хлопая тонкими бледными губами, как рыба на воздухе. У него просто не было ответа!

– Так это же очевидно! – наконец, пробормотал Семеныч, его выпученные от удивления бледно-голубые глаза буквально лезли из орбит, – я не собираюсь раздавать свои деньги всяким… всяким попрошайкам!

В ответ инвестор медленно встал с кресла, бесшумно выпрямив полы своего черного плаща, и горько, сначала тихо, а затем громко рассмеялся прямо в лицо парализованного от шока старика. О, нет! Добром такой леденящий смех, от которого по спине бегут мурашки, и волосы встают дыбом, никогда не кончится!

– Что… что вы… собираетесь… делать? – промямлил он, ноющие от артрита колени ходили ходуном и стучали друг об друга.

– Да ничего я не собираюсь! Хотя такие, как ты, не должны жить… даже среди смертных! – гость в черном отвернулся, хотя глубокий капюшон и без того отлично скрывал его перекошенное гневом лицо, его рот был приоткрыт в презрительной усмешке. Верхние клыки,