Старуха коварно ухмыльнулась:

– И никуда вы не уйдете, мой дорогой! – она триумфально покрутила перед моим носом ярко-синим картонным прямоугольником, зажатым между двумя длинными красными ногтями, а затем достала второй похожий, но желтый – от рубашки, – твой дружок оторвал этикетки! В таком виде товар возврату и обмену не подлежит!

– Но…, – в ужасе я не знала, что сказать, пульс тревожной дробью застучал в висках, – а как же закон о защите потребителей и…

– Читать умеешь? – перебила она меня, тыча длинным узловатым пальцем в объявление на стене, где черным по белому большими красивыми буквами было выведено «После срыва этикеток, товар обмену и возврату не подлежит. Переступая порог нашего магазина, вы заведомо соглашаетесь со всеми его правилами. Желаем Вам приятных покупок!»

«Обман и провокация частной лавочки! – буркнула я про себя, было ужасно обидно и неприятно, что меня вот так вот легко смогли обвести вокруг пальца. И что же теперь делать? Ведь на моей карточке нет и никогда не будет такой сказочной суммы, что нацарапала на листе эта кляча. Я снова сложила в уме цены с трех этикеток, которые сорвал Ник, и результат нисколько не изменился.

– Если у вас не хватает суммы, я немедленно звоню в полицию! – поторопила меня старуха, жадно глядя на карман моей синей фирменной куртки – там я сжимала свою вторую рабочую карточку – новенькую синюю, где лежали общие корпоративные средства на проезд и прочие расходы, связанные с доставкой пиццы. Интересно, сколько я могу с нее потратить? Перед моими уставшими глазами – казалось, это дождливое утро никогда не закончится – пронеслись несколько самых важных пунктов моего трудового договора.

«Рабочую банковскую карту разрешается использовать только в крайне необходимых случаях. По каждой ситуации работник обязан предоставить письменное объяснение. В случае необоснованного использования денежных средств с карты, работнику грозит строгий выговор, штраф в размере трех зарплат и последующее увольнение.»

Справедливо, конечно, но что же мне делать? Брать ноги в руки и бежать?

– Ну, золотой мой, решайте скорее! – торопила меня старуха, триумфально бросив мою потрепанную красную карточку возле кассы, словно ненужный использованный билет, – тут уже пусто! Дорогой мой, не тяните – иначе система аннулирует весь платеж!

– Что значит… уже пусто? – в моей груди похолодело, а затем я с ужасом вспомнила, как пару минут назад уже ввела злополучный пинкод, тем самым позволив старухе снять с моей карты все до копейки, – о, нет!

Неожиданно ее кассовый аппарат стал издавать тревожные высокие звуки Пик, пик, пик. С каждой секундой они становились все громче и чаще, точно, как и удары моего сердца. Тук, тук, тук.

– У вас ровно тридцать секунд, чтобы закончить платеж, мой нерасторопный!

В панике я сунула ей свою неприкасаемую рабочую карту – и будь, что будет! В моей голове звучал далекий, искаженный телефонной линией голос до этого утра незнакомого мне человека. Негромкий спокойный баритон:

«И последняя просьба – одень пацана к школе. Костюм, рубашка, ботинки. Я бросил тебе на карточку нужную сумму и, конечно же, немного чаевых. Все прочие расходы беру на себя. Мастер.»

Этот Мастер убьет меня, когда узнает, что я потратила на Ника в три раза больше той суммы, что он положил мне на карту.

Кассовый автомат радостно пикнул, небрежно выплюнув мою синюю карту, словно обглоданную косточку, а вслед за ней и длинный пестрый чек. Я быстро схватила и то, и другое, машинально взглянув на сумму – да мне бы столько на полгода хватило! Или я совсем рехнулась, или эта ведьма обладала сильнейшим гипнозом и черной магией!

– Спасибо за покупку, мой щедрый! – промурлыкала довольная продавщица, поправляя свою идиотскую ярко-лиловую шевелюру – чтоб она облысела и зубы вывалилась, – носите на здоровье! И приходите еще! Эй-ой! Куда это?

– Подарок от вашего магазина! – в сердцах буркнула я, хватая с витрины пару отличных мужских носков. Конечно же, по сравнению с уплаченной суммой их стоимость была такой мизерной, что я вправе могла забрать с собой хоть всю витрину, – очень щедро! Спасибо!

С этими словами под веселый звон колокольчика я выскочила на улицу, словно канарейка выпорхнула из душной тесной клетки.

Глава 24. Око за око

Мастер

Они сидели в роскошном кабинете с мебелью из редчайших пород дерева и красными кожаными креслами. Было ранее утро, а потому в богато и тесно обставленной комнате царил полумрак, более того – широкие бархатные жалюзи так и не были полностью раскрыты, всячески преграждая путь тусклому солнечному свету.

Хозяином офиса предсказуемо оказался маленький пузатый старикашка в дорогом костюме. Всю жизнь Степан Семеныч провел в налаживании своего бизнеса, борьбе с конкурентами и накоплении денежных средств. И вот наконец-то после исполнения всех коварных планов и хитрых схем наступил его звездный час – он сказочно разбогател и с каждой секундой становится еще богаче!

А все потому, что он знает цену каждому грошу и давно забыл, что такое сострадание и благотворительность, считая их ненужным расточительством! Он называл благоразумной экономией то, что в мире считается крайней степенью скупердяйства и жадничества! Таким жизненным установкам радовался лишь его частный бухгалтер, легко сводивший дебет с кредитом. Остальные, а именно – уволенные работники, обманутые партнеры, преданные друзья и забытые родные предсказывали старику страшную смерть в полном одиночестве, предостерегали, что за деньги он не купит ни любви, ни дружбы, ни счастья. Да, и пусть многие прежние товарищи отвернулась от него – самое главное – этого не делали его ключевые инвесторы!

Однако, несмотря на все самые печальные предсказания, на старости лет Степана Семеныча ожидал весьма неожиданный, но приятный сюрприз.

Сегодня в его роскошный, пропахший дорогими сигарами и хитрым жульничеством, кабинет явился великий маг и настоящий кудесник! Вот он – высокий молодой парень, одетый во все дорогое и черное – только что сотворил настоящее волшебство. А как еще назвать ту астрономическую сумму, которую он только что добровольно инвестировал в бизнес Степана Семеныча? На блестящей безупречной поверхности дубового стола лежало доказательство – чек, подписанный незнакомцем! Он, очевидно, глупенький сынок своего очень богатого папочки, который решил начать «самостоятельную карьеру» по инвестированию отцовских средств. Интересно, как сильно он поссорился с отцом? Надолго ли?

«Ну уж нет! Свой чек теперь ты не сможешь отозвать даже в суде! – снова и снова твердил про себя Степан Семеныч. Его водянистые, некогда голубые глаза не сходили с небольшого, синеватого от водяных знаков, листка бумаги, а