Две другие девушки, очень похожие на хлопотливую хозяйку, охотно помогали ей и ласково улыбались полными, красиво очерченными губами. У них были раскосые, поднимающиеся к вискам темные глаза, прямые, слегка длинные носы, круглые подбородки с ямочками, маленькие мочки ушей и большие сережки-кольца из блестящего красного металла.

Волосы, заплетенные в бесчисленное множество косичек и перевязанные красными нитками, девушки убрали в хвосты, открывая безупречные линии длинных шей, а под тонкой шерстяной тканью длинных туник угадывались округлые груди.

Девушки Пристанища обладали удивительной, неповторимой красотой, как будто были какими-то богинями, небожительницами, спустившимися на землю. И если бы Мэй не так устала и измучилась, она бы таращилась на девушек гораздо дольше.

Сестренка Люка тоже была красива, но ее красота, по-детски милая и славная, не походила на божественную. Милое личико с милыми губками и блестящими глазами, изящные движения, трогательная черная челочка над высоким лбом. Тигаки напоминала Люка, и от этого понимания Мэй чувствовала горечь и боль.

Потому что не могла думать о Люке без горечи и боли.

– Теперь к колодцу. Вода прохладная, чистая – то, что надо, чтобы унять пустынный жар, – снова принялась распоряжаться хозяйка домика. – Мои девочки проведут вас. Анука, Дасана, возьмите полотенца и отведите девочек в купальный дом.

– Купальный дом? – пробормотала Тигаки, облизывая пальцы.

– Конечно, – сказал Роган. – Вы, Инимайты, там у себя не моетесь, что ли?

– Моемся, Вурног. Еще получше вас.

– Тогда вперед. У мужчин свой купальный дом, у девочек свой. Вперед, девчонки!

Тигаки поднялась, допила кинель из своей кружки и показала Рогану язык.

1

Мэй смотрела с упреком, и ее серые, всегда такие ясные глаза теперь потемнели и утратили всякое добродушие. Глаза его любимой девушки метали молнии.

Она что-то кричала ему, а вокруг бушевал ветер и нещадно трепал ее светлые кудри. Люк не мог понять того, что кричала ему Мэй, но догадывался. Он чуть не убил ее и свою сестренку Тигаки, когда пытался убить черного дракона.

Ему следовало прекратить бессмысленные атаки и вернуться к своим, на остров. Покинуть Енси и остальных драконов, покинуть загадочный Белый город и никогда больше не нападать на Тхана.

Люк слушал Мэй и не слышал. Он знал, что не может этого сделать. Почему? Он не мог понять этого во сне, просто чувствовал, что не может вернуться. Поэтому только смотрел в любимые глаза и вбирал в себя каждую их черточку, каждую ресничку.

А когда проснулся, перед ним оказался всего лишь темный блестящий пульт из Живого металла. Пульт управления сервером, Ключи от которого Люк закопал на острове, под раскидистым деревом, у самого поворота реки.

Люк спустился вниз, поел, натянул на себя чистую одежду, заботливо приготовленную Чамом, и снова вернулся к пультам. Он думал о Мэй, своих сестрах, братьях и матери. Переживал и нервничал, но не мог оставить драконов. Не мог, и все.

Ему нужна была информация, настоящая информация. История Белых городов. Он должен был узнать, что с ними случилось. И, устроившись за пультом, Люк погрузился в работу.

2

Потрепанный Птах позаботился о том, чтобы его потомок, появление которого он предопределил, знал все о прошлом и обладал способностями к войне. Кроме файлов об истории Белых городов и их правителя, загадочного Тамагури-Тагана, существовали еще инструкции к драконам. Как управлять целой стаей, как вести сражение, как одерживать победу, если враг нападает и с земли, и с воздуха. Как чинить драконов, как управлять ими с помощью монитора. Как расположить к себе дракона, как вступить с ними в диалог.

Последнее особенно удивило. Неужели можно разговаривать с драконами? С простыми, рожденными драконами, которые не являются первичными свамами? Которые созданы, чтобы выполнять волю своих хозяев?

Тхан называл их «исполнителями». Он говорил, что есть поколения «свамов» и поколения «тумосов». Свамы – сотворенные машины, тумосы – рожденные. В файлах, которые обнаружились на Девятом сервере, говорилось о том же самом.

Люк так увлекся, что забыл о еде и едва не потерялся во времени. Темный монитор выдавал схему за схемой; Живой металл хранил в себе столько информации, столько нужных инструкций, пояснений и описаний, что Люк не знал, за что ему хвататься, и хватался за все сразу.

Он просидел за монитором до самой ночи и когда выбрался на крышу Белой башни, в небе уже сиял сиреневый Буймиш. Редкие облака плыли так медленно и торжественно, а теплый неподвижный воздух так резко пах травами и мелкими цветами, что Люк вдруг ощутил непонятную радость.

Ему стало хорошо и спокойно. Он глянул на драконью площадку, где дремала его стая, и понял, что прямо сейчас может использовать полученные знания.

Он перекинул несколько схем атак на свой тоненький гибкий планшетик, который хранился в кармане его штанов. Вот прямо сейчас можно попробовать эти схемы. А почему бы и нет?

Потрепанный Птах позаботился, чтобы оставить своему предку целую стаю. Это драконы Люка, все драконы принадлежат ему.

Люк слегка улыбнулся своим мыслям и направился вниз, к белым ступеням.

3

На площадке находилось двенадцать машин, два раза по шесть. Енси дремал в самом дальнем углу, а прямо у синих столбов расположились абсолютно новенькие дракончики. Три тоненькие синекрылые машинки, с двумя рогами около остреньких ушек и узкими хвостами, на кончиках которых находились опасные шипы.

Все три машинки повернулись к Люку, едва заслышали его шаги. Передний дракончик с синими круглыми глазами выпустил предупреждающую струю дыма и оскалился, словно говоря: «Не подходи, иначе перегрызу».

– Бьярнатль! – уверенно произнес Люк.

Как пояснялось в инструкциях, это слово инициировало совместное действие всех программ в роботах, соединяло их в одну цепь и запускало общую программу «Хамур».

Едва синие новенькие дракончики услышали странное слово, как их уши поднялись торчком, глаза превратились в узкие щелки, а пасти захлопнулись, скрыв белые длинные клыки. Драконы наклонили головы, с громким шумом распластали крылья и всем своим видом выразили готовность к сотрудничеству.

– Вот и славно. Молодцы!

Люк похлопал по голове каждого нового дракона и двинулся вглубь стаи, для каждой машины произнося древнее слово-ключ. Он уже понял, что ключей может быть много, и не только в виде кулонов из Живого металла. Есть старые словесные ключи, запускающие в работу старые мощные программы и дающие невиданную мощь.