— Что происходит? — нахмурился начальник.

В узкое оконце влетел небольшой мешочек и со звоном упал на каменный пол. Я подняла его и, открыв, обнаружила золотые монеты. А Десмонд развернул сверток, который передала вдова, в нем лежал знатный шматок сала.

— От всего сердца! Всей Тушкой просим! Поможите, чем можете! — крикнула с улицы вдова мэра.

В оконце показалось лицо инспектора Кржемелика:

— Вы уж не серчайте на нас, но пока мэра Власека не оживите, мы вас не выпустим. Ежели провиант закончится, еще снабдим.

— Что значит «оживите»? — нахмурился Десмонд. — Мы прибыли для призыва и допроса.

Одна из дочерей отодвинула в сторону инспектора и просунула голову в окно, крикнув:

— Слышь, ты, некромант столичный! Отца нам верни, а не умничай!

Снаружи послышался нестройный хор голосов, просьбы звучали вперемежку с угрозами. Все они сводились к тому, что если мы не вернем городу мэра Власека, то здесь и останемся в качестве почетных тушкинцев. Правда, звание нам присудят посмертно.

— Заманили! Обманули! — догадалась я. — А убийство-то было?

— Да какое у нас убийство? Живем мирно, дружно! — Голова инспектора вновь пролезла в оконце. — Ежели нового мэра пришлют, он тут свои порядки установит. Так что вы уж постарайтесь, верните благодетеля.

— А про убийство зачем соврали? — возмутился Десмонд.

— Вы бы иначе не приехали, — поторопился объяснить инспектор. — Ну, не будем вам мешать. Работайте покойненько.

Он захлопнул ставни, и в склепе тут же воцарилась ночь.

Десмонд чертыхнулся и достал из чемоданчика фонарь. Сало и бутыль мы отложили в сторону и осмотрелись. У противоположной стены заметили высокий каменный гроб, в котором заботливо укрытый пледом лежал полный мужчина. Словно и не умер, а спал, обняв подушку. Мне даже показалось, что он посапывает.

Лер Десмонд уже занялся делом и принялся рисовать в воздухе символы.

— Будете оживлять? — поинтересовалась я, убирая в карман взятку: мешочек с деньгами.

— Попробую призвать дух умершего. Сперва пусть материализуется и расскажет, что с ним на самом деле приключилось.

Ставни на оконце приоткрылись, раздался голос инспектора Кржемелика:

— А что рассказывать-то? Подавился наш мэр за ужином костью, целителя Пжижека вызвали, а тот молодой, неопытный, какое-то заклинание пробормотал. Бац, и мэр Власек вмиг окоченел.

— Сколько времени прошло с момента смерти? — уточнил Десмонд.

— Часов двенадцать, не более. Целитель сказал, что магия в мэре еще трепещется.

— Трепеталась она вчера. — Некромант покосился на умиротворенное лицо мэра. — Ладно, сделаю, что смогу, но попрошу не мешать!

— Хорошо-хорошо, — заискивающе проговорил инспектор, прикрыл ставни, а снаружи донесся его крик: — А ну цыц всем! Заслуженному некроманту Протумбрии нужна тишина для работы!

Голоса стихли, а Десмонд произнес заклинание.

Мне показалось, что мэр Власек пошевелился. На всякий случай достала первое, что попалось под руку: флакончик с раствором для пузырей с запахом тухлятины. Хлопушку с липкой патокой я в прошлый раз активировала, холодок для умертвий остался в «Букашке». Теперь вся надежда на пузыри.

Десмонд сделал вокруг гроба почетный круг, произнося слова заклинания. Но труп никак не хотел оживать, даже призрачный дух не проявился.

— Ничего не понимаю, — пробормотал темный маг. — Призыв должен сработать.

Некромант громко повторил слова заклинания, стены содрогнулись, мерцающие знаки закружились в воздухе, но мэр не двигался. Некромант перешел за призрачную черту и склонился над почившим. Приложил пальцы к шее и выругался:

— Да он же в стазисе!

— В чем?

— Странный вопрос для выпускника академии, — заметил начальник. — Мартин, ты вроде бы изучал некромагию?

Не дожидаясь моего ответа, лер Десмонд совершил загадочные пассы руками и пробормотал неизвестное мне заклинание.

Я же судорожно вспоминала, что такое этот «стазис» и как он действует на труп. Но когда мэр Власек закряхтел, от испуга вздрогнула и нечаянно выронила флакончик с раствором. Склянка разбилась, и к потолку поднялись большие пузыри. Они лопались, образуя зеленоватую дымку. Потянуло тухлятиной.

Некромант обернулся ко мне и шумно втянул носом воздух:

— Мартин, что это за гадость?

— Ничего такого, обычные пузыри с вонь… с ароматизацией, — прогундосила я, своевременно зажав нос пальцами. Пришлось приврать: — Специальное средство для поднятия умертвий.

— Мартишка придумала? — Десмонд прищурился. Только неясно, отчего: от едкого запаха или от злости.

— Вот у вас во всем Мартишка виновата! — огрызнулась я. — А у самого, между прочим, характер не сахарный! Я бы даже сказала наоборот — как эти пузыри…

— Мартин! — рыкнул некромант и вроде бы чихнул.

— Будьте здоровы, — пожелала я.

— Это ты будь здоров, — ответил Десмонд.

И, кажется, опять чихнул. Мы одновременно пожелали друг другу здоровья.

— Это не я, — возразила я.

— И не я, — ответил некромант.

— И не мы, — снаружи раздался стройный хор голосов жителей Тушки.

Мы с лером Десмондом обернулись к гробу, и я вскрикнула. Мэр Власек перевернулся в гробу на другой бок и вновь чихнул.

— Удалось снять стазис. Нужно закрепляющее заклинание прочитать. — Начальник поднес к глазам маленькую черную книжицу и ругнулся: — Мартин, откуда дым? Я ничего не вижу!

— Так пузыри лопаются, из них дым и идет. Вместе с запахом, — сдавленно проговорила я, потому что дышать уже было невозможно.

— Специальное средство, говоришь? — рявкнул Десмонд и начал наступать.

— Новейшая разработка! — Я обежала гроб, пытаясь спрятаться за мэра, который кряхтя вылезал из убежища. — И это еще большой вопрос: ваше ли заклинание сработало или наши с Мартишкой животворящие пузыри!

— Впредь прошу согласовывать со мной нетрадиционные методы оживления! — злился начальник.

Пока мы препирались, раздалось оглушительное «апчхи». Из глотки мэра Власека вылетела кость. Пробив самый большой пузырь и распахнув ставни, она улетела в окно.

Снаружи раздался вскрик, а мэр потер глаза и неудоменно посмотрел на нас:

— Вы кто? Столичные целители?

— Можно и так сказать, — ответил некромант, подошел к мужчине и проверил пульс.

На всякий случай оттянул веко и довольно кивнул. Затем убрал черную книжицу и свечи в чемоданчик, тем самым завершая ритуал.

— А что я делаю в семейном склепе? — заозирался мэр, кутаясь в плед. — Его недавно возвели, обжить-то еще не успели.