В очень узком смысле это суждение кажется вполне здравым. Записи заседаний Исполнительного комитета говорят о том, что у президента была своя собственная позиция, отличная от позиций других, порой даже всех остальных, и заключавшаяся в том, что он отказывался раньше времени прибегать к насилию. Вместе с тем здесь возникает следующий вопрос: как эту относительную сдержанность президента Кеннеди во время разрешения кризиса следует оценивать в более широком смысле с учетом соображений, о которых мы только что говорили? Но этот вопрос никому даже в голову не приходит в обществе дисциплинированной интеллектуальной и нравственной культуры. Это общество безоговорочно соглашается с базовым принципом, в соответствии с которым Соединенные Штаты, в сущности, по праву владеют миром, изначально представляя собой силы добра, а случайные ошибки и недоразумения – с кем ни бывает. Согласно этому базовому принципу США могут в массовом порядке развертывать во всем мире системы наступательных вооружений, при этом считая страшным оскорблением, когда другие (за исключением союзников и ручных режимов) демонстрируют хотя бы малейшие намерения или даже просто думают о сдерживании «доброго глобального гегемона», угрожающего им применением насилия. Сегодня эту доктрину используют в качестве первейшего официального обвинения против Ирана; такого рода соображения высказывались и во время ракетного кризиса. В ходе дискуссий с ближайшим окружением братья Кеннеди выражали опасения, что кубинские ракеты могут помешать вторжению США в Венесуэлу, которое в тот период как раз рассматривалось. Так что «с Заливом свиней все было правильно», – пришел к выводу Джон Кеннеди[284].

Из-за этого принципа риск ядерной войны сохраняется и по сей день. В чрезвычайно опасных ситуациях недостатка не было и после 1962 года. Например, во время арабо-израильской войны 1973 года советник по национальной безопасности Генри Киссинджер объявил высший уровень боеготовности ядерных сил (DEFCON 3), желая предупредить русских, чтобы они не вмешивались, когда Израиль получил от США тайную санкцию на нарушение режима прекращения огня, соглашение о котором было достигнуто под давлением Соединенных Штатов и России[285]. Когда к власти через несколько лет пришел Рональд Рейган, Америка провела ряд операций, чтобы прощупать оборону русских, имитируя атаки с моря и с воздуха, и попутно разместила в Германии ракеты «Першинг», подлетное время которых к целям на территории России составляло двадцать пять минут, что предоставляло Соединенным Штатам возможность «сверхнеожиданного первого удара», если воспользоваться формулировкой ЦРУ[286]. Разумеется, это вызвало огромную тревогу в России, которая за свою историю, в отличие от Соединенных Штатов, неоднократно подвергалась нападениям и несла огромные потери.. Кроме того, существуют еще сотни примеров того, как возможный удар, вызванный сбоями автоматики, удавалось остановить буквально за несколько минут до старта благодаря вмешательству человека.

Индия и Пакистан тоже несколько раз подходили вплотную к ядерной войне, причем источники конфликта между ними и сегодня никуда не делись. Обе страны отказываются подписывать Договор о нераспространении ядерного оружия. И той и другой США оказывают поддержку в реализации ядерных военных программ.

В 1962 году войны удалось избежать, благодаря готовности Хрущева согласиться с глобальными запросами Кеннеди. Но на подобное здравомыслие нельзя полагаться всегда. То, что человечеству до сих пор удается избежать атомной войны, можно считать почти что чудом. У нас есть более чем достаточно оснований прислушаться к предупреждению Бертрана Рассела и Альберта Эйнштейна, которые без малого шестьдесят лет назад сказали, что нам предстоит столкнуться с «суровым, ужасным и неизбежным выбором: человечеству придется либо погибнуть, либо отказаться от войн»[287].

В сентябре 1993 года президент Клинтон на лужайке Белого дома покровительственно наблюдал за рукопожатием израильского премьер-министра Ицхака Рабина и председателя Организации освобождения Палестины (ООП) Ясира Арафата – это был «трепетный день», как почтительно окрестила событие пресса[288]. Поводом стало провозглашение Декларации о принципах политического урегулирования израильско-палестинского конфликта, документа, ставшего результатом тайных переговоров в Осло под эгидой правительства Норвегии.

Независимые переговоры между Израилем и палестинцами велись с 1991 года. Их инициировали Соединенные Штаты, в тот момент почивавшие на лаврах после первой войны в Ираке, провозгласившей принцип «Будет так, как скажем мы!», если воспользоваться победоносным выражением президента Джорджа Буша-старшего[289]. Начались они короткой конференцией в Мадриде и продолжились, направляемые руководящей дланью Соединенных Штатов (а формально и при участии слабевшего Советского Союза, чтобы придать видимость международного содействия). Палестинской делегацией, состоявшей из жителей оккупированных территорий (впредь мы будем называть их «внутренними палестинцами»), руководил преданный и неподкупный левый националист Хайдар Абдул Шафи, которого можно считать самым уважаемым палестинским деятелем. «Внешних палестинцев» – ООП, возглавляемую Ясиром Арафатом, которая обосновалась в Тунисе, – к переговорам не допустили, хотя от них в качестве неофициального наблюдателя присутствовал Фейсал аль-Хусейни. Представителей огромного количества палестинских беженцев тоже не было – до их прав, даже тех, что гарантировала Генеральная Ассамблея ООН, никому не было дела.