Фирас, Айя и Дахаб тоже были там, и даже отец Мустафы приехал с гор: тихий непритязательный мужчина, не похожий на собственного отца, но он гордился достижениями сына и наслаждался едой и компанией, свободно обсуждая со мной свои пасеки. Вечер был волшебным: серебрились листья деревьев, шелковыми лентами уплывал ввысь дымок от кальяна, в свисавших корзинах сияли цветы, наполняя двор сладким ароматом. Это напоминало сказочную страну, о которой читала мне мама в комнате с синим кафелем.

Утром я проснулся и понял, что не сдержал обещание: я уснул возле дерева, а Анжелика ушла. Зеленый платок пропитался кровью, боль в руке усилилась. Пожилые женщины протягивали еду в упаковке, и я заметил ходивших неподалеку работников НПО. Я поднял руку и позвал женщину лет двадцати. Показал ей рану, она нагнулась и поморщилась. Постояла так несколько секунд, не зная, что делать, потом попросила подождать, никуда не уходить, обещала привести кого-то на помощь – сама она работала только с детьми и не имела медицинского опыта.

Я поблагодарил женщину, и она ушла. Прошел день, но молодая работница не возвращалась. Я снял зеленый платок с руки и увидел, что порез был глубоким и все еще кровоточил. Тогда я промыл его питьевой водой и замотал тем же шарфом.

Ближе к вечеру я заметил направлявшуюся ко мне сквозь деревья девушку. За ней шла женщина с рюкзаком на плечах. Они остановились возле меня и перебросились парой слов на непонятном мне языке. Возможно, на голландском или немецком, – я не мог понять. Женщина постарше села возле меня на колени и открыла рюкзак, надевая резиновые перчатки, снимая платок и поджимая губы при виде раны.

– Как вы сделали это?

– Я не сам, – сказал я.

Женщина встревоженно посмотрела на меня, но ничего не сказала. Она долго обрабатывала рану антисептическими салфетками, потом аккуратно наложила швы поверх разреза.

– Мне нужно уехать отсюда, – сказал я.

Она ничего не ответила.

– Как отсюда уезжают люди?

Работница бросила на меня пристальный взгляд, щипцы замерли в ее руке, но в следующую секунду она продолжила начатое, поджав губы. Перевязав рану чистым бинтом, она расслабилась и снова заговорила.

– Я бы посоветовала вам поехать в Скопье, – сказала женщина, сдувая со лба волосы, – но там люди борются с полицией, чтобы попасть в Македонию. Границу закрыли. Сейчас никто не проходит. Вы там застрянете.

– Что еще я могу сделать?

– Доехать до деревень. Сирийцы там в приоритете. Автобус приезжает раз в неделю.

– А что происходит потом?

– Вы там и остаетесь.

– Надолго?

Ответа не последовало. Женщина откинула волосы назад, затягивая их в пучок и снова распуская. Я заметил висевший на шее бейдж. Ее звали Эмили. Под именем, написанным от руки, был небольшой логотип.

Она стала собирать вещи.

– Что насчет женщины из Африки? И еще двум подросткам нужна помощь. Они могут поехать в деревню?

– Не знаю, – сказала женщина и добавила: – Нет, я так не думаю. Боже, лучше бы вы у меня не спрашивали. Я не несу такой ответственности. Есть же консультанты.

– Где они?

Я видел, что она борется с собой, ее глаза гневно сверкали, а лицо раскраснелось от раздражения.

– Если вы пойдете на площадь Виктория…

– Я слышал о площади Виктория.

– Если отправитесь туда, на улице Элпидос есть Центр Надежды. Там помогают матерям, детям и подросткам без сопровождения. Они подскажут, как вам быть.

Женщина сказала это на одном дыхании, после чего выдавила улыбку.

Той ночью Анжелика вернулась. Она села возле дерева и покрыла лицо тальком. На голове ее был черный платок с серебряными пайетками, сверкавшими в свете костра. Она понемножку пила воду из бутылки и осматривала раны на руках. Когда Афра ощутила ее присутствие, то села, встревоженная больше обычного, пододвигаясь к ней ближе.

– Что ты делаешь? – спросила Афра.

– Мне сказали пить больше воды, – ответила Анжелика. – Чтобы вывести яд моей крови.

Афра покачала головой.

– Так и есть, правда. Я все вчера тебе об этом рассказать! Я сказать, мое дыхание остановиться и не вернуться. Они забирать его. Некоторые люди желают забрать твое дыхание. А потом добавляют что-то в мою кровь. Отравить, и теперь я больна.

Хотя Афра вряд ли понимала все, что говорила ей Анжелика, я видел, что эти слова и тон тронули жену. Афра дотянулась до женщины и положила ладонь ей на руку.

Анжелика дышала медленнее.

– Афра, я рада, что ты здесь, со мной.

Из глубины леса донеслись звуки ребаба – прекрасные, полные света, даже в темноте. Ноты словно задели языки пламени, заставляя их всколыхнуться, но ветер унес музыку дальше в лес. Этот звук успокаивал, но стоило ему стихнуть, как я вспомнил о длинных ногтях Надима, об остром лезвии ножа и жжении в моем запястье. Близнецы не возвращались с прошлой ночи, и я хотел пойти на поиски. Обдумывал вернуться к пустому фонтану и посмотреть, там ли они, или спросить, видел ли их кто-нибудь, но страх останавливал меня. Мне следовало выжить ради Афры. Я ждал, надеясь, что мальчики выйдут из тени и вернутся на одеяла под деревом.

Той ночью в кошмарах я видел Мухаммеда: он сидел в лодке с серьезным и решительным лицом, мелькавшим среди вспышек фонаря. Наступил миг абсолютной темноты, а когда зажегся свет – мальчик исчез.

Все произошло в точности как тогда. Я вглядывался в темную воду, насколько мог видеть, потом прыгнул. Волны поднялись высоко, я звал Мухаммеда и слышал со стороны лодки голос Афры. Погрузившись в черную тишину, я пробыл там, сколько смог, пытаясь нащупать руку или ногу. Когда в легких не осталось воздуха и на меня стала давить угроза смерти, я выплыл на поверхность, глотнув ночного воздуха. Однако в моем сне одна деталь была другой: мужчина не спасал Мухаммеда, того не было на лодке. На его месте, укутанная в платки и согреваемая женщинами, сидела маленькая девочка с глазами цвета ночи.

Я проснулся от крика. Мальчик кричал на фарси, в темноте появилось движение и шум, люди просыпались и бежали на крик. Я тоже встал и пошел в направлении суматохи. Ребенок плакал взахлеб и показывал в сторону деревьев. Вперед вышла группа мужчин с бейсбольными битами, словно они ждали этого момента. Побежали туда, куда показывал мальчик. Я кинулся следом и вскоре понял, что они преследуют человека. Мужчины напали на него, как зверь, повалив на землю.

В тот момент кто-то передал мне биту. Я взглянул на извивавшегося на земле человека, который пытался освободиться, и