В этот момент мы снова стали прежними людьми.

Когда мы шли в парк, минуя тенистые деревья, я ощутил слабость в ногах, во рту пересохло от волнения: я вспомнил все, что происходило в этом месте.

– Я еще не видел неба шире! – сказал парнишка сидевшей рядом девочке.

Они оба посмотрели наверх, и я вместе с ними. В тот день не было облаков и ветра, ярко светило солнце и все кругом сияло зеленью и желтизной в предвкушении предстоящих летних месяцев. Сквозь высокие кроны виднелось ярко-синее небо, совсем как в пустыне, и для этого паренька оно хранило в себе надежду.

– Ночью будет много звезд, – сказал он девочке. – Мы сможем загадать кучу желаний.

И словно маленький мальчик, я тоже загадал желание, глядя на это голубое небо. Я загадал, чтобы мы добрались до Англии. Посмотрел наверх и позволил желанию заполнить все мои мысли. Я представил себе черных пчел и ульи. Подумал о письме Мустафы. Вспомнил свой ответ. Я найду способ.

Мы прошли к нашему одеялу. Сверчки стрекотали громче. Близнецы еще не вернулись: их одеяло осталось на месте, под завалившимся набок зонтом стояли новенькие кроссовки.

С наступлением ночи явилась Анжелика, укутанная в одеяло, и села у дерева рядом с Афрой. Женщина пощипывала раны на руках, крошечные отметины уже заживали. Она распахнулась, чтобы замотаться еще сильнее, и я заметил, что из грудей перестало течь молоко; на белом топе остались лишь высохшие пятна. Анжелика поведала мне об Афинах – истории древней цивилизации. Она сказала, как видела команду молодых студентов-археологов, искавших сокровища у станции Монастираки, потом поделилась легендой о мире, спрятанном под церквями. Затихнув, она достала из сумки детскую присыпку и нанесла на руки и лицо, потом глотнула воды, глядя на играющих детей, и сложила руки на коленях.

Запах талька и ежедневные ритуалы Анжелики стали мне привычными. В ее присутствии Афра менялась. Она выпрямляла спину и слушала, хотя не понимала всего, что та говорила. Зачастую Анжелика клала ладонь на руку Афры или чуть подталкивала ее, проверяя, слушает ли та.

– Ты так и не скажешь, откуда ты? – спросил я, когда Афра уснула.

– Из Сомали, как ты, наверное, догадался.

– Почему ты раньше не хотела говорить?

Она размотала на голове платок, поправила его и снова завязала.

– Мне не нравится об этом говорить, это ранить мое сердце.

Я замолчал. Может, Анжелика не хотела говорить со мной, потому что я мужчина – вдруг именно мужчина причинил ей вред. Не имело смысла давить на нее. Возможно, поймав мой настрой, она расслабилась.

– Еды было совсем мало, – сказала она. – Сильный голод. Мне пришлось уехать, и я направилась в Кению. Тогда я была беременна и не хотела, чтобы ребенок родился там же и страдал, как я. – Анжелика замолчала, я тоже ничего не говорил. – В Кении я попадать в большой лагерь, который называется Дадааб, но поговаривали, что лагерь закроют. Похоже, что солдаты «Аш-Шабаба» из Сомали использовали его для контрабанды оружия. Людей было слишком много. От нас хотят избавиться, бросить. Я уехала и проделала долгий путь досюда.

Она замолчала и принялась рыться в сумке. Наконец Анжелика достала небольшой мешочек.

– В Афинах у меня отняли малышку. Здесь прядь ее волос. Однажды ночью, когда я спала в этом парке, кто-то забрал ее из моих рук. Я знаю, мне подсыпать снотворное в воду, отравить, чтобы я не проснулась, потому что обычно я просыпаться от малейшего ее движения или звука. Как они забрать ее без моего ведома? Они отравить меня, я знаю.

Голос Анжелики надломился, и я больше не задавал вопросов, зная, что сейчас воспоминания о Сомали и малышке заполнили ее мысли и чувства, так же как меня затопили мысли о жаркой Сирийской пустыне. Ярко горел огонь, в его свете лицо Анжелики было прекрасным, словно вылепленным из света, но из-за талька кожа побледнела.

– Знаешь, иногда я вспоминаю, насколько красивая моя страна – Индийский океан, искрящийся лазурью, он похож на рай. А еще золотистый песок и пляж, скалы и дома, похожие на белые дворцы. В городе множество кафе и магазинов. Но жить там невозможно. – Анжелика впервые посмотрела мне в глаза. – Я не могу вернуться, потому что в Сомали нет движения вперед, там все застыть. Здесь же есть куда двигаться вперед.

– Есть ли? Ты же говорила, что нет.

Немного подумав, Анжелика сказала:

– Я так считала.

Женщина замолчала, после чего произнесла:

– Я хочу найти работу, но никто меня не берет. С английским здесь сложно. Людям я не нравиться. Даже греки не могут найти работу. Они продавать салфетки на улице. Сколько салфеток нужно людям? Может, это город плача?

Анжелика засмеялась, и я вспомнил смех, который слышал через окно в школе.

На следующее утро Анжелика ушла, и Афра взялась за новую картину. Она села, скрестив ноги, на одеяле и стала рисовать обеими руками. В правой держала карандаш, а кончиками пальцев левой следила за штрихами, которые оставляла на листе. Понемногу проступала картина, напоминая место из сна, где пустыня встречалась с городом, линии и формы искажались, смешивались цвета, но линии наполнялись светом и жизнью, отражая душу Афры.

– Это для Анжелики, – сказала жена.

Закончив, она попросила положить рисунок под одеяло, чтобы он не улетел.

Мы прошли до Центра Надежды. Я оставил там Афру, а сам поспешил на площадь, надеясь увидеть вчерашнего мужчину. Сел на ту же скамью, поджидая его. Прошел торговец с четками, направляясь к метро. Он махнул мне в знак приветствия.

– Нашли Элпидос?

– Думаю, да, спасибо.

– «Элпида» означает «надежда», – снова сказал он, как и в прошлый раз, и бросил кусок черствого хлеба псу, но тот не пошевелился.

Через час я увидел нужного мне человека – он стоял возле статуи на площади в компании парней и девушек. Они курили и смеялись, среди них я заметил двух работниц НПО в зеленых футболках и с рюкзаками. Я подождал, пока большая часть группы не рассеялась. Тогда парень присел на невысокое ограждение. Открыл блокнот и что-то записывал. Выглядел он спокойнее, чем вчера.

Я пересел к нему поближе. Мужчина долго строчил, но потом поднял голову и увидел, кто сидит рядом.

– Могу я спросить вас кое о чем? – сказал я.

– Конечно, – ответил он, не отрываясь от своего занятия.

– Я хочу найти проводника через границу. Не могли бы вы мне помочь? Похоже, именно к такому человеку вчера направлялась та пара.

Мужчина закрыл блокнот и повернулся ко мне, сменив позу.