Я тут же полезла в сумочку и, достав загранпаспорт,протянула его Веронике. Вероника сразу открыла страничку с моей фотографией ивнимательно на нее посмотрела.

– Кажется, мне не трудно будет сойти за тебя.

Сунув мой паспорт к себе в карман, Вероника затушиласигарету и встала со своего места.

– Сейчас мой водитель отвезет нас на квартиру и сразуповезет паспорт туроператору. Он уже давно ждет.

Я встала следом за Вероникой и слегка сморщилась от того,что у меня разболелось плечо.

– Ну, что ж, Людмила, добро пожаловать в жизньВероники, наследницы влиятельного и богатого семейства. – Девушкарасплылась в улыбке и направилась к выходу.

Подойдя к роскошному лимузину, она остановилась напротивгалантно распахнувшего перед ней дверцу водителя и, повернувшись ко мне, тихоспросила:

– Боишься?

– Чего? – не сразу поняла ее я, потому что насегодняшний день боялась только одного – тюрьмы.

– Моей жизни.

– Твоей жизни?

– Ну, да. Моей сегодняшней жизни.

– Нет, – однозначно ответила я и подумала о том,что жизнь Вероники ничто по сравнению с российской тюрьмой, которой ядействительно страшно боялась.

Всю дорогу, пока мы ехали до Старого Арбата, я старалась невстречаться с Вероникой взглядом и смотрела в окно.

Я смотрела на московские улицы, на идущих людей и напроносящиеся мимо машины. Больше всего на свете я любила старую Москву с ееузкими улочками, необыкновенными фонарями и уютными кафешками с окнами изцветной мозаики, резными ставнями и пламенем зажженных свечей. Я обожалапоистине сказочные фонтанчики с мраморными ступеньками, которые всегдаприковывали мой взгляд своим необъяснимым каменным покоем. Сколько раз ябесцельно блуждала по этим улочкам, дышала Москвой и провожала взглядом тех,кто проходил мимо меня и куда-то спешил. Когда-то, на одной из этих улочек, ясидела на старинной скамеечке и слушала восхитительную музыку нищего скрипача.У моих ног сидел Игорь, положив свою голову на мои колени, словно преданныйпес. Я гладила его волосы, смотрела на странного скрипача и думала о том, чтото чувство, которое я испытываю в данный момент, мое самое глубокое чувство изтех, которые я когда-либо испытывала. Я понимала, что после того, что мнедовелось испытать, мне уже невозможно быть одной, что с этим человеком мыпрочно спаяны, так прочно, что это не объяснить словами. Мне еще тогдапоказалось, что скрипач играл музыку всей моей жизни. Он играл о том, каквстретились двое задыхающихся от одиночества людей и попробовали стать однимцелым…

Вероника постоянно названивала по мобильному, громкосмеялась, много курила и вела себя так, словно была в лимузине одна, а меня иблизко рядом не было. Когда мы уже почти доехали до ее дома, она все жевспомнила о моем существовании. Махнув рукой в сторону бара, наследницаамериканских миллионов вдруг спросила:

– Может, выпьешь чего? А то тебе больно, наверно…

– Спасибо, но пить мне сейчас совсем нежелательно. Меняобезболивающими накололи.

– И как это тебя угораздило?

– В смысле?

– Я говорю, как тебя угораздило под машину попасть?

– Боюсь, что это от меня не зависело.

– Странно…

Вероника полезла в бар и налила себе порцию виски. Затем ещераз подозрительно посмотрела на мою посиневшую скулу и торжественно произнесла:

– За твое здоровье.

– Спасибо, – чуть улыбнулась я. А затем, неудержавшись, все же озвучила свою мысль, которая назойливо крутилась у меня вголове и не давала покоя: – Вероника, а что тебе странно?

– Ты о чем?

– Я сказала, что на меня наехал пьяный водитель, а тыпроизнесла всего одно-единственное слово «странно». Что ты имела в виду? Чтоименно тебе показалось странным?

– Странно то, что по Москве с утра пьяные водителирассекают и людей давят.

– Лично я не нахожу в этом ничего странного. Может, тотводитель с ночи не протрезвел, вот и катается пьяным.

– Тоже верно.

Как только в моей сумочке зазвонил мобильный, я тут жедостала телефон и посмотрела на определитель. Звонила Дарья. Видимо, моесообщение о том, что кто-то хочет меня убить, запало ей в душу, и она решилаконтролировать каждый мой шаг, чтобы быть в курсе всего, что со мнойпроисходит.

– Даша, у меня все в порядке, – сказала я втрубку. – Не волнуйся, пожалуйста. Я уже еду на Старый Арбат.

– Вы встретились?

– Да, мы уже скоро приедем.

– Будь осторожна и знай, что я за тебя очень сильнопереживаю. Звони мне, пожалуйста, почаще.

– Я позвоню при первой же возможности.

– Я буду ждать. Как ты себя чувствуешь?

– Уже лучше, не считая того, что плечо сильно болит.

– А как голова?

– Голова, слава богу, цела. Врачи сказали – жить буду.

– Это самое главное. Я еще надеюсь погулять на твоейсвадьбе.

Сунув трубку обратно в сумку, я тут же поймала ревнивыйвзгляд Вероники и, не обращая внимания на ее ярко выраженное недовольство,произнесла:

– Это моя подруга звонила. Ты не волнуйся, она поповоду нашего с тобой соглашения ничего не знает. Я ее в особые подробности непосвящала. Она знает, что на меня наехала машина, и очень сильно за меняпереживает.

– А у меня нет подруг… – усмехнулась Вероника.

– Как? Вообще ни одной?

– Знакомые есть, а подруг нет. Не понимаю, зачем онисдались? Они только и могут, что завидовать и при первой возможности клянчитьденьги. На большее они не способны.

– Значит, у тебя не было нормальной подруги.

– Я не знаю, что такое нормальная подруга, и вообще неверю в женскую дружбу. Вся женская дружба бывает до того времени, пока в жизниженщины не появится мужчина. Как мужик появился, так вся дружба сразу иулетучилась.

– Я бы этого не сказала. Нужно смотреть, с какимилюдьми ты общаешься, и тщательно подбирать себе окружение.