Узнавший о самовольстве дочери из газет, папенька не успел её даже отчитать, потому что Аидочка сразила его новостью о том, что собирается замуж за неизвестного ему инженера-авиатора Соловьёва. Имевший на замужество дочери вполне определённые виды, рассерженный генерал не пожелал даже знакомиться с женихом и в сердцах заявил, что ежели дочь собирается замуж без его благословения, то может не рассчитывать в дальнейшем на его помощь.

Будучи дочерью своего отца, то есть такой же гордой и упрямой, Аидочка немедленно заявила, что в отцовской помощи не нуждается и что они с Сергеем прекрасно проживут сами.

Свадьбу сыграли прямо в аэроклубе. Жених был в парадной офицерской форме инженерных войск, а невеста – в кожаной куртке и лётном шлеме, украшенном поднятыми наверх очками. После торжественной церемонии молодожёны совершили полёт на украшенном лентами и цветами «Фармане-4», совсем недавно собранном в мастерской Товарищества Воздухоплавания.

Позже, рассматривая свадебные фотографии, на которых она стояла рядом с Серёжей на фоне аэроплана, Лидочка не могла не признать, что в лётном облачении и со счастливой улыбкой на лице она выглядела такой красавицей, какой никогда не чувствовала себя в нарядных платьях и широкополых шляпах.

* * *

Диплом пилота открывал перед Лидочкой две дороги – в инструкторы лётной школы или в лётный цирк. Школа по-прежнему едва сводила концы с концами. Зато авиация была новинкой, и люди охотно платили деньги, чтобы поглазеть на чудеса современной техники. И лишённая помощи отца Лидочка, теперь уже не Андреева, а Соловьёва, вместе с мужем и несколькими другими авиаторами стала гастролировать по городам Российской империи.

Однако как ни успешны были представления, разбогатеть на них – или хотя бы обеспечить приличную жизнь они не могли. А всё потому, что от сильных порывов ветра аэропланы нередко переворачивались и падали. Взамен разбитых машин нужно было покупать новые, и на это уходили едва ли не все заработанные в шоу деньги. Авиация была спортом не только опасным, но ещё и дорогим.

Летом одиннадцатого года группа авиаторов затеяла дерзкое по своей отважности мероприятие – первый перелёт на аэропланах из Санкт-Петербурга в Москву. Состязание привлекло азартных богатых зрителей, и благодаря их вложениям победителя ожидал солидный приз. Сергей решил непременно участвовать в гонке и предложил жене роль пассажира.

Разумеется, Лида согласилась не раздумывая. Да, она не поведёт аэроплан, но она будет важной, незаменимой участницей полёта! Она, по сути, станет вторым пилотом и навигатором; это она будет смотреть на землю, на железные дороги и посёлки, определяя маршрут следования, она будет выравнивать машину при порывах ветра весом своего тела. А если Сергей устанет, она всегда может подменить его за штурвалом. Вдвоём они непременно выиграют гонку!

Солнечным июльским днём с аэродрома в Гатчине взлетело более двадцати аэропланов. Был среди них и экипаж супругов Соловьёвых. Однако всего через полчаса после старта у машины, на которой летели Сергей с Лидой, отказал двигатель. Авиаторы вернулись на аэродром и принялись узнавать, где можно найти двигатель взамен сгоревшего. Он нашёлся у одного из пилотов авиашколы, но тот потребовал, чтобы Сергей взял его с собой пассажиром.

Разъярённая, раздосадованная Лида осталась на земле.

На следующий день она узнала, что аэроплан, на котором летел её муж, потерпел страшную аварию, рухнув в лес. Второй пилот погиб, а её муж получил тяжёлые ранения.

Несколько дней спустя, сидя в госпитале возле кровати мужа, Лида прочитала свежую газету, из которой узнала, что из двадцати с лишним аэропланов, участвовавших в гонках, до Москвы добрался только один.

Сергей выздоровел за считаные недели; сломанные кости срослись, синяки сошли. Но Лида вскоре поняла, что куда более серьёзные раны остались у мужа в душе. И они не затянулись.

Сергей стал бояться летать.

* * *

– Военное ведомство предлагает мне работу, – заявил Сергей вскоре после выписки из больницы. – Они хотят попробовать построить паровые дирижабли и предлагают мне возглавить конструкторский отдел.

Лидочка вздохнула. Она только что заплатила доктору, лечившему мужа, отдав ему последние деньги из тех, что у них ещё оставались после гастролей.

Конечно, всегда можно вернуться в лётное шоу. Но Сергей бледнел от одной только мысли о том, чтобы сесть в аэроплан, и Лида это видела. Гастролировать одной?..

– Бери работу, – сказала она мужу.

– Аты? – встревоженно спросил он. – Ты сможешь? Я ведь знаю, как важно для тебя летать.

Лидочка, сама только что с тоской думавшая о том, что придётся расстаться с полётами, немедленно преисполнилась благодарностью к Серёже. Не зря она так его любила – никто не понимал её так, как муж.

– Я что-нибудь придумаю, – заверила его Лида.

* * *

Когда в самом начале двенадцатого года в Петербург прибыли аэрогастроли, в которых принимал участие легендарный пилот Евгений Энберт, Лида немедленно купила билет и, отсчитывая оставшиеся до шоу дни, с бьющимся сердцем гнала от себя странное ощущение, будто в её жизни грядут большие перемены.

А перемен она заждалась. Вот уже несколько месяцев девушка не могла найти себя в этой новой, оседлой жизни. Лётная школа, где Лида получила диплом, взяла её инструктором, но после увлекательных полётов, которые девушка демонстрировала на публике, обычные восьмёрки над полем и инструктаж учеников казались невыносимо скучными.

Муж пропадал на работе до поздней ночи. Возвращаясь домой, он рассказывал Лиде о грандиозных замыслах военного ведомства, описывал новые модели боевых пародирижаблей, оснащённых несколькими десятками турельных пулемётов, и даже показывал чертежи гигантских осадных дирижаблей, предназначенных для атаки целых городов.

Лидочка слушала мужа и пыталась заставить себя увлечься его рассказами. Но не могла. Ей были больше интересны статьи в журнале «Воздухоплавание» о создании двухмоторных самолётов, о первых успешных опытах французов по созданию летающих лодок – гидропланов, и о предлагаемой талантливым инженером Юрьевым системе управления чудными летательными аппаратами – вертолётами.

И тут наконец-то – аэрогастроли! С самим Евгением Энбертом!

Шоу проводили на ипподроме. Стоя в толпе восторженных зрителей, Лида заворожённо наблюдала за тем, как знаменитый пилот выделывал в воздухе совершенно невозможные, никогда прежде не виденные ею фигуры пилотажа – перевороты через крыло, падения на хвост, крутые виражи и, конечно, знаменитую мёртвую петлю, которую в мире рисковали делать лишь единицы.

Едва закончились выступления, Лида пробилась к легендарному пилоту и, обмирая от собственной отваги, попросила его взять её с собою в следующий показательный полёт. Она очень хотела посмотреть, как он выполняет свои уникальные фигуры пилотажа… А потом испробовать их самой.

Девушка твердила себе, что готова к снисходительной усмешке и отказу. Однако в глубине души всё равно отчаянно верила, что такой выдающийся спортсмен-авиатор, как Энберт, никак не может оказаться человеком, не способным разглядеть в другом ту же безнадёжную болезнь авиацией, которой болен он сам. Даже если этот человек – всего лишь невысокая девушка в шляпе, делающей её похожей на табуретку.