— Ну, подождем, как минимум один из ваших орлов точно знает о местоположении Анны. Пожалуй, это будет эффектно, — загадочно проговорила Вика, сняла через голову сарафан и спрыгнула с бортика в воду. — Жарища! Это ж надо — даже ночью.

На берег полетели мужские шорты, которые она выловила из воды.

— Интересно, кто попал в камеру с голой задницей? — озаботился айти-директор. Он выжал шорты и зашвырнул их сохнуть на ближайший шезлонг, что было напрасной заботой: если здесь и могло что-то высохнуть, то либо днем под солнцем, либо в комнате под кондиционером. Влажность стояла такая, что снимать футболку перед тем, как лезть в бассейн, вовсе не обязательно, все вещи и так насквозь мокрые.

— Ох, как же хорошо! — Вика вынырнула у противоположного бортика.

Бассейн на вилле оказался небольшим, метров шесть в длину и три — в ширину, поэтому ее было прекрасно слышно и видно.

— Метод дерева вариаций, Паша, к сожалению, дал не совсем тот эффект, который я ожидала, — проговорила тетка, когда Кнопкин вернулся и тоже уселся на одном из шезлонгов неподалеку. Виктория причалила к противоположному бортику и, зацепившись за край, полоскала ногами в воде.

— Я теперь знаю, у кого с кем роман, — продолжала она. — Кто искал себе работу на стороне и кто ее нашел, знаю, кто подрабатывает, производя контент для компьютерных игр, кто кому симпатизирует и кто кого не любит. Но метод вариаций не вывел меня к крысе, как я того ожидала. Все, что у меня сейчас есть, — это люди, с которых подозрения не сняты однозначно.

— Насколько я помню, в прошлый раз ты вычеркнула лишь двоих — Камиллу и Роксану? — Павел вытянул ноги в сторону бассейна. — И Анатоля с вероятностью процентов в восемьдесят.

— Да, а Петра вычеркнул ты.

— А остальные?

— С остальными дела обстоят следующим образом. Олег. У него свой собственный, как вы, айтишники, говорите, стрим. По причине того, что его направление самодостаточно, Олег изолирован в своей работе от остальной части команды и не имеет доступа к финальной документации. Он может ее получить, если необходимо, но ни одной подобной попытки не сделал.

— Да, пожалуй, Олега нужно было сразу исключить, — кивнул Кнопкин.

— Лилия, — продолжала Виктория. — Девушка скрывала знание испанского, но не с целью договориться с твоими конкурентами, тем более с японцами испанский язык ей помог бы едва ли. У Лилии на этом проекте вполне конкретная личная цель. Она не собирается возвращаться в Россию.

— Что значит не собирается? — заинтересовался Павел.

— То и значит! Девушка изначально ставила себе задачу найти работу в Латинской Америке. Потому так осторожничала. Боялась, что кто-то узнает и нарушит планы.

— Нашла?

— Кажется, да, во всяком случае она слетала на собеседование в Буэнос-Айрес и вернулась оттуда очень довольная.

Павел хлопнул себя по колену и запальчиво процедил сквозь зубы:

— Это сто процентов «АНТЕЛ»!

— Что? — не поняла Вика.

— Не важно. Это мое, снова торги, помните? — Павел усмехнулся. — «Аргентина националь телекомуникасьонес». Туда лет пять назад ушел один из моих сотрудников и теперь катается по моей же фирме, как с тележкой по супермаркету, правда, до сего момента никого переманить не удавалось.

— У Лилии пунктик на странах Латинской Америки, — поспешила успокоить его Виктория. — Она обожает испанский язык, культуру, природу, поддерживает связи с теми из друзей, кто смог переехать. В общем, думаю, что она могла согласиться даже на меньшую зарплату с условием переезда или, как вы говорите, релокации.

— Не факт, — сощурился Паша. — Буэнос-Айрес начал показывать небывалый рост, я что-то такое ожидал, если честно, но спасибо за информацию. И Лилия, конечно, не крыса.

— Само собой, зачем ей такие риски, когда она уже в шаге от своей основной цели.

Далее Вика перешла к Рустему и Искандеру. То, что эти двое являются заядлыми геймерами, было ясно с самого первого разговора в общем чате по характерной лексике, которая не всегда понятна даже их сверстникам и коллегам. Лексическая обособленность указывала на наличие некоего совместного вида деятельности, в котором не участвуют остальные члены команды. Но дело оказалось даже не в том, что они разрабатывали контент для компьютерных игр и жили в своем параллельном мире музыки и интернет-реальности. Больших заработков на этом деле не поднять, а подработки сами по себе вовсе не исключали возможность информационных сливов. Как говорится, одно другому не мешает.

— Дело в том, что их двое, — проговорила Вика. — Их речь полна так называемых дискурсивных маркеров близости и взаимодействия, таких, как сокращенные имена, клички из компьютерных игр, подхват реплик друг от друга, а вот речевые маркеры границ взаимодействия, напротив, размыты, так как между ними очень много затекстовой информации, известной только им двоим. Даже когда Рустем начал встречаться с Роксаной, они не прекратили общения, а вовлекли в него Роксану: мотались по городу втроем, посвящали девушку в некоторые особенности игры. Так что либо Искандер с Рустемом крысятничают в паре, либо никто из них не крыса. И я склоняюсь ко второму варианту, потому что если крысятничество могло осуществляться на пару, то вовлечение третьего человека маловероятно.

— Тогда остаются Анна, Михаил и Евгений? — спросил Павел.

— Да, и именно здесь обнаруживается самое любопытное.

У Павла зазвонил телефон, и он, сначала выматерившись, а потом извинившись, снова скрылся в доме. Метрах в пяти над виллой висел прожектор с восемью огромными лампами, похожими в темноте на глаза гигантского насекомого, которое зачем-то подсматривало за нами. Вика оттолкнулась от бортика и теперь лежала на поверхности воды, раскинув руки в стороны, а искусственный свет бликовал на ее мокром бледном животе, расходился по плечам и засвечивал, как на плохой фотографии, черты лица. Длинные волосы свободно струились в воде, напоминая об образах таинственных и опасных женщин-русалок. Однако потусторонние черты уже начали отступать. Лицо ее все еще оставалось слишком бледным — не могли не сказываться последствия скачка давления, — но это было даже хорошо, значит, несмотря на то, что лекарство введено не слишком оперативно, оно все же действовало. Теперь она улыбалась, плавала, как ни в чем не бывало, и собиралась, судя по всему, рассказать о том, что метод дерева вариаций привел ее ровно к тому, к чему она должна была прийти с легкой подачи Павла Кнопкина: к Анне.

— Ви-и-ик?! — позвал я, но она не отзывалась. Сняв футболку и шорты, я спустился в бассейн. Почувствовав движение воды, она приоткрыла глаза и улыбнулась, показала «отлично», поддерживая мое решение искупаться.

— Вика, а ты не думаешь, что сейчас вполне может повториться ситуация с крысой, как в Сингапуре? — задал я вопрос напрямую, понимая, что она, конечно, не питает иллюзий по поводу того, читал ли я информацию в ее компьютере.

— Что? — Она приподняла голову.