Та, к кому она направлялась, тоже не добавляла желания спешить. Мейбл была ветераном чистилища, пробывшим здесь почти столько же, сколько она сама, занимая позицию пусть и не столь важную, но определенно находящуюся в той же лиге. Собственная оружейница «Отряда мертвых», всего несколько часов назад снабдившая Дейзи-Мэй и Джо снаряжением, необходимым для почвенного мира.

Старуха – всунутая в бесформенный, потрепанный комбинезон, который скорее носил ее, чем наоборот, – рассеянно почесала спину и выдала Герцогине улыбку, лишенную искренности.

– Ты ее видела? – сказала Мейбл.

– Кого? – переспросила Герцогиня, разозлившись на защитные нотки собственного голоса и старую каргу, которая умудрилась мгновенно вынудить ее к защите.

Раздался смех оружейницы, тот, к которому Герцогиня давным-давно питала отвращение.

– Сколько у нас есть вернувшихся из ада сестер?

Герцогиня оскалилась.

– Да, я ее видела.

– Чего она хочет? Я следила за ней, только издалека. Эти волосы правда ни с чем не спутаешь, да и походку тоже…

– Она хотела разделить.

– Что разделить?

– Загон. И все, что с ним связано.

Мейбл хмыкнула.

– Вот оно как…

– Да. И не думаю, что это особенно удачная идея, – сказала Герцогиня.

– Ханна с ними общается, да? – спросила Мейбл. – Я видела, как они работают над стеной, ищут слабые места.

– Их там нет, – с вызовом ответила Герцогиня.

– Надеюсь, ты права, – заметила Мейбл. – А если нет? Рейчел, куда это нас приведет? Куда это приведет Загон?

– Я пришла по другому поводу, – сказала Герцогиня. – Мне нужна пара вещей.

Мейбл с сомнением посмотрела на нее.

– Ты собираешься на почвенную сторону?

Герцогиня подняла взгляд на котел чернеющих, бурлящих туч.

– Вряд ли я приду сюда подышать свежим воздухом.

– Та девчонка – твоя слабость…

Герцогиня кивнула.

Лицо Мейбл неохотно, будто она забыла, как это бывает, смягчилось.

– Больше некого послать?

– Тебя? – сказала Герцогиня с той же легкой оттепелью.

– Я слишком старая и толстая, чтобы топтаться по Почве, – ответила Мейбл. – Но если ты твердо всё решила, мне лучше достать главный калибр.

Она залезла под прилавок. Жесткий брезент наверху натянуло порывом ветра.

Герцогиня нахмурилась.

– Лучше поторопись. Скоро откроется щель; я надеялась пройти в это время.

Мейбл, хмыкнув, вывалила на деревянный прилавок между ними ржавый кусок металла.

– Насчет лишенных особо не беспокойся.

Герцогиня прикусила язык, ткнула пальцем в перчатку, которую достала сестра.

– Перебор, не думаешь?

– Неа, – ответила Мейбл, сплюнула на манжету комбинезона и протерла перчатку. – Дела тут плохи, Рейчел, и будут еще хуже. Все больше и больше лишенных пробирается в Жижу.

– Мы ее так не называем, – раздраженно вставила Герцогиня.

– …и дело не только в этом. Воздух. В нем что-то есть, и можешь сколько хочешь притворяться, что не чувствуешь, но назревают перемены. Что-то близится.

Герцогиня вложила руку в перчатку (несмотря на «сплюнь и протри» Мейбл, перчатка осталась скорее «сплюнь», чем «протри»), и та защелкнулась вокруг руки; тонкие полосы ранее скрытой стали обвились вокруг ржавой оболочки.

Когда прозвучал окончательный кланк, Герцогиня подняла руку, потом помахала ею; металл казался сейчас не тяжелее тонкого хлопка.

Мейбл фыркнула.

– Вечно на тебе все выглядит лучше, чем на мне.

* * *

Нельзя просто весело прогуляться через Жижу и выпасть на другой стороне в той точке почвенного мира, в которой пожелаешь. Пройти с одной стороны на другую – все равно что сесть на рейс из правильного аэропорта; если ты не выберешь правильный маршрут, скорее всего окажешься в Тегеране, когда на самом деле хотел плюхнуться на Таити.

Знание этих точек напряжения вдоль стен Загона было известно только Герцогине, которая выдавала информацию членам «Отряда мертвых» там и тогда, где и когда это требовалось, и забирала эти воспоминания, едва задание было выполнено. Дейзи-Мэй как-то спросила ее, почему только ей доверена эта информация.

– Потому что во время войны ты не раздаешь боевые планы уборщикам. Ты придерживаешься принципа служебной необходимости, а она есть только у меня.

– А если с тобой что-то случится? – спросила тогда девушка, словно пес с костью. – Мы в полной жопе.

– На этот случай приняты специальные меры, – сказала ей Герцогиня, хотя любой другой получил бы вместо ответа выговор. – Никто не занимается этой работой вечно, даже я. Все заканчивается, даже смерть.

Никогда она не была настолько уверена – и рада – этой непреложной правде, как прямо сейчас, когда стояла у бесконечной каменной стены, пытаясь вспомнить, куда дела Нью-Йорк.

Герцогиня шаг за шагом двигалась вдоль стены, не замечая бегущего по спине холодка, знака, что за ней наблюдают; пальцы плясали на холодной каменной поверхности.

Обернулась, следя за многочисленной группой лишенных, следящих за ней; все молчат, все неподвижны. Невозможно было игнорировать эту неподвижность, это молчание, как бы ей того ни хотелось.

Нужно поторопиться.

Пальцы ласкали стену, перчатка на правой руке сверкала в вулканических тучах, собиравшихся над головой.

«Нет, – думала Герцогиня, – это Мехико. Но уже ближе.

Сан-Диего.

Лос-Анджелес».

Пальцы сдвинулись вправо.

Она обернулась.

Лишенные сдвинулись вперед, молча сократив расстояние между ними вдвое.

«Колорадо.

Канзас.

Кентукки».

Снова обернулась. Стадо уже в дюймах от нее.

«Я не могу рисковать. Они слишком близко, их слишком много, – подумала Герцогиня. – Потому что я не смогу взорвать всех, как бы мне ни хотелось.

Вот.

Нью-Йорк».

Рев труб, возвещающий ежедневный раскол в небе.

Головы резко дергаются в его сторону, стеклянные глаза окружающих тел подсвечены белым, появляется ежедневная зеленая карта на небеса.

«Спасена трубами, – подумала Герцогиня. – Щель отвлечет на себя большинство, если не всех».

Она не отвлекла.

Толпа, окружившая ее, – слишком много, не сосчитать – не сдвинулась ни на дюйм; головы разворачивались обратно. Салонный трюк, работавший целую эру, протух.