«Показывай тупейшему простаку фокус раз за разом, – как-то сказала ей Мейбл, – и рано или поздно он поймет, как это сделано». Тогда Герцогиня высмеяла это утверждение. Сейчас, когда перед ней стояла толпа этих «простаков», мысль не казалась такой забавной.

Ее левая рука – без перчатки – потянулась к стене, прошла насквозь.

Перчатка на правой загудела.

– Мне жаль, – сказала Герцогиня, и действительно так думала.

Она выстрелила.

Из перчатки плеснул зеленый свет, и грязный, ядовитый почвенный воздух ударил в ряды тел. Они корчились, зеленые плети прорастали из конечностей и глазниц, отверстий и суставов, таща подергивающиеся тела к земле.

Лишенные кричали – звук каркающих помех.

Стая, оставшаяся на ногах, рассеивалась и отступала.

– Ну что, сестренка, довольна? – выкрикнула Герцогиня, ища среди комков иссохших тел Ханну. – В твои планы «делиться» входит массовое убийство?

Ответа не последовало, и Герцогиня, в последний раз взглянув на разгром, прошла сквозь стену.

Джо уставился на море, завороженно наблюдая, как снег падает на пляж, с энтузиазмом добавляя новые дюймы к уже собранным. «Может, смерть – не такая плохая штука, если я смогу время от времени смотреть на такое, – подумал он. – Может, она будет началом чего-то, а не концом всего».

Потом Джо вспомнил Дейзи-Мэй и бездомных людей, умерших под присмотром его отца. Он был благодарен амнезии за то, что она не забрала эти воспоминания, поскольку пока не заслужил покоя. Он что-то упустил, иначе не оставался бы здесь, на почвенной стороне, и Герцогиня сказала, что он не сможет перейти должным образом, пока не раскроет правду о своей смерти. Какой-то кусок головоломки все еще ускользал от него.

Забравшись на ближайшую дюну, Джо изучал горизонт, пытаясь отыскать признаки магазинчика, о котором говорил Илайес. Если памяти можно доверять – а ей нельзя, – он должен быть где-то близко. Джо прищурился на укол света, приметанный к ночному небу. Примерно миля отсюда, судя по виду. Вряд ли маяк надежды, но, по крайней мере, что-то полезное.

И если там нет демонических слонолюдей, он все еще идет первым.

* * *

«Пляжная хижина Джози» была своего рода местным учреждением и, как многие учреждения, шла в комплекте с предостерегающей надписью: «Чтобы работать здесь, не обязательно быть безумцем, НО ЭТО ПОМОГАЕТ!»

Подростком Джо буквально бесился от этого заявления. Восклицательный знак, заглавные буквы в последнем предложении, сам факт этого предложения. Несмотря на пошлость плаката, Джо приходилось признать, что послание во многом попадало в цель; он не был безумным, когда здесь работал (скорее нищим и скучающим), но быстротекущее безумие могло смягчить ситуацию.

«Хижина» не была заколочена – в лунном свете виднелось окно с его пыльной коллекцией цацек, ведерок, совков и вертушек, – но разница была невелика. Помимо случайного прохожего, выгуливающего собаку, гости редко посещали этот квадратный дюйм побережья после октября, а тот давно прошел.

По крайней мере, Джо так думал.

Красно-белый навес (полинявший и настолько обтрепанный, что вполне мог висеть еще с тех дней, когда Джо тут работал) шел волнами на ветру, да и вся хижина производила впечатление, будто сильный порыв ветра унесет ее в море.

«Люди говорили это двадцать лет назад, – подумал Джо. – Это место еще увидит меня в гробу».

Он поморщился, когда осознал, что это уже случилось.

Разбилось стекло.

Джо резко развернулся, высматривая виновника. Фасад магазина не тронут; возможно, кто-то разбил заднее окно? Он пошел вперед, слегка улыбнувшись, когда прошел сквозь окно. «К этому можно привыкнуть. Надо думать об этом как о сверхсиле, а не вечном наказании от разозленного Бога».

Когда Джо вошел в магазин, сквозь него прошла рябь дежавю. Этому месту хорошо шла сонливость межсезонья, будто такое состояние было для него естественным, а летняя суета – всего лишь отклонением. Джо насторожил уши, услышав хруст подошв по стеклу. Звуки доносились из глубины.

Он прокрался вперед, не в силах избавиться от давней привычки, хотя его не могли ни видеть, ни слышать, помня, что это вранье, что Дейзи-Мэй была видна и слышна, и заплатила за это. Она была добра к нему – груба, возможно, но груба по-доброму, – и он не смог ее защитить. Пытался ли он ее защитить, когда был жив? Не потому ли она закончила жизнь в той каморке, а он истек кровью на полу?

– Джо, соберись, – сказал он себе. – Сосредоточься, пока можешь.

Пригнулся к дверному проему, занавешенному нитями бус, с другой стороны донеслись знакомые голоса.

– Блин, это секси.

– Боевая рана, не?

– Заведи повязку. Будешь гребаным пиратом. Никто не свяжется.

Райан. Девушка, молодая. Та девочка, с которой они видели его в школе; богатая девчонка, играющая в подружку бандита. Староста.

Джо прошел сквозь занавес, по привычке ожидая, что бусины ударят его по лицу, что их стук разнесется по комнате. Наверное, так будет всегда, как у человека, чувствующего зуд в ампутированной руке.

Однако бусины его не задели, и он прошел в ресторан. Щедрое определение и в лучшие времена, но особенно сейчас, посреди зимы, когда он служил пристанищем только одноглазому подростку-бандиту и его малолетней сообщнице-любовнице. Сзади виднелась открытая дверь во дворик, стекло рядом с ручкой разбито, торчат осколки. Ветер мотал дверь взад-вперед, эхо ударов разносилось по магазину.

– Жуткое, блин, местечко, – сказал Райан, бережно опуская рюкзак на пол и отстегивая клапан. – Лучше, когда тут полно туристов.

– Трусишка, – отозвалась девушка, игриво стукнув его по руке. – Тут ничего нет, только мы с тобой.

Райан огляделся, его взгляд остановился на Джо.

– Говорю тебе, тут херня какая-то. Прямо чувствую. Типа в воздухе что-то висит.

Джо завороженно уставился на него. «Он меня не видит, но ощущает. По крайней мере, что-то ощущает».

– Блин, не висит тут ничего, кроме фигни, – сказала девушка. – Ты курнуть делаешь, или как?

«Младше Дейзи-Мэй. “Графская трасса” на полном ходу. Не успеешь моргнуть, как они начнут использовать восьмилеток».

Райан кивнул, вытащил кожаный мешочек, развязал и достал пакетик с крэком, простую стеклянную трубку и зажигалку.

– Надо курнуть, ага. Фиговые дела. Этот Джо, которого шлепнули… Херово все кончится. – Он провел рукой по изуродованной глазнице. – Думаю отколоться.

– Вот блин…

Райан кивнул. Огонек зажигалки проплясал по основанию трубки, кристаллы в чашечке потемнели. Он затянулся, вздохнул и устроился поудобнее.

– Я тут завязываю. Становится жарко, особенно после сегодняшней ночи. Мы с Питом рассчитаемся. Он собирается двигаться.