торопливо обернулась к эксперту, надеясь получить еще хоть какую-то информацию до того, как черный внедорожник преодолеет остающиеся ему пятьсот метров, – он… он сам это сделал?

– Вопросы надо четче формулировать, – укоризненно покачав головой, Ольга Дмитриевна достала из кармана сигареты. – Могу сказать, что признаков борьбы на теле не обнаружено, во всяком случае, внешних. Странгуляционная борозда прижизненная, в этом нет никаких сомнений. Так что, – она развела руками, в одной из которых держала тонкую белую сигарету, а в другой стальную зипповскую зажигалку, – выводы можете делать сами.

Две руки плавно двинулись навстречу друг другу. Сойдясь возле рта медэксперта, они на мгновение замерли, затем из зажигалки вырвался маленький язычок пламени. Еще несколько секунд спустя Ольга Дмитриевна с наслаждением выпустила изо рта струю белесого дыма.

– Хороший сегодня день, теплый, – констатировала она, зажмуриваясь и подставляя лицо солнечным лучам.

Вика вздохнула. День действительно обещал быть необыкновенно теплым, так что возразить ей было нечего.

Возражения нашлись у владельца «Тахо», и он, едва успев выбраться из своего угловатого мастодонта, тут же поспешил ими поделиться.

– Крылова? Тебя каким ветром в эти края занесло? Да еще и всю гоп-компанию с собой приволокла.

Вышедший из внедорожника мужчина на мгновение повернул красивое загорелое лицо к стоящим в нескольких метрах оперативникам. Был ли обращен на них его взгляд, понять не представлялось возможным, так как глаза прибывшего скрывались за зеркальными стеклами очков-авиаторов. Пижон, мысленно выставила ему оценку Крылова, успевшая все же отметить, что очки идеально подходят к резким чертам лица мужчины и его четко очерченному, с небольшой ложбинкой посредине, подбородку. На самом деле идеальными была не только пара лицо и очки, идеальными в мужчине выглядело все. Стройная широкоплечая фигура, узкую талию которой подчеркивал явно сшитый на заказ черный костюм, а белоснежный ворот рубашки плотно облегал мускулистую загорелую шею. На фоне гигантского внедорожника мужчина был похож на агента американского Федерального бюро расследований, или скорее даже на неожиданного оказавшуюся в подмосковных полях кинозвезду, играющего героического фэбээровца.

– Кофе не хватает, – не удержавшись, пробормотала Крылова.

– Что? – идеальные, словно только что подстриженные черные брови на мгновение взметнулись вверх. – Тебе кофе привезти надо было? Крылова, у тебя здесь что, от свежего воздуха ум за разум зашел, а обратно выходить отказывается?

– Не мне, – сухо отозвалась Вика, – тебе. В картонном таком стаканчике с пластиковой крышкой. Тогда бы сходство было стопроцентное.

– Это с кем же? – мужчина провел пальцем по подбородку, словно желая убедиться, что тот действительно идеально выбрит.

– С персонажем из мультиков, – неожиданно отозвался за Вику Малютин, – был там один такой, прыщики на попе у слона искал. * (* сноска – Малютин говорит о сыщике из мультфильма «Бременские музыканты», правда, тот, если быть точным, обещал искать прыщики по всему телу животного)

Приехавший на «Тахо» мужчина демонстративно наклонил голову из стороны в сторону, разминая шею, а затем хрустнул костяшками пальцев. Крылова сомневалась, что следователь по особо важным делам главного следственного управления решится на глазах у всех затеять драку с оперативником главного управления уголовного розыска, но все же облегченно вздохнула от того, что в этот момент из остановившихся рядом с ними микроавтобусов вдруг разом высыпали люди, а воздух наполнился деловитым многоголосьем.

– Завтра вас всех троих жду у себя, – владелец «Тахо» описал широкую дугу указательным пальцем, – время, Крылова, я тебе позже сообщу. А пока проваливайте. Вам на месте этого, – указательный палец вновь переместился в воздухе и нацелился на лежащее на земле тело, – преступления делать нечего.

Вика понимала, спорить бессмысленно. Тем более сейчас. Тем более с Шемякиным.

Владельца черного Шевроле «Тахо» и в придачу к этому обладателя очков-авиаторов с зеркальными стеклами Крылова знала прекрасно, хотя никакой радости это знакомство ей не доставляло. Состоялось оно три года назад, нет, уже почти три с половиной, мысленно поправила себя Вика, в тот самый день, когда она впервые пришла на службу в главное следственное управление. Тогда три с лишним года назад она была еще моложе и имела еще меньше опыта. Профессионального. Человеческого. Любого.

Виктор Сергеевич Шемякин тогда тоже считался одним из самых молодых следователей главка, ему едва перевалило за тридцать, но это обстоятельство не мешало Виктору Сергеевичу быть на особом счету у руководства. Объяснение у этого обстоятельства, вызывавшего некоторую зависть у менее удачливых коллег, и нечастые, но все же имевшие место пересуды за спиной, было довольно простым. Шемякин был успешен. Перейдя на службу в главк по протекции своего двоюродного дяди, занимавшего солидную должность в генеральной прокуратуре, Виктор Сергеевич, а тогда еще просто Виктор, а то и Витя, сумел в короткие сроки раскрыть два дела, считавшиеся почти безнадежными и доставшиеся ему в «наследство» от ушедшего на пенсию предшественника. Ни сам Шемякин, ни уж тем более Крылова не могли знать, что после раскрытия второго, считавшегося проблемным дела, сам Карнаухов в вечернем, под бокал коньяка, разговоре с Реваевым упомянул фамилию молодого следователя.

– Ну что, проверим поговорочку? – пригубив коньяк, начальник управления взглянул на своего старого друга с хитрым прищуром.

– Это ты про совпадения и закономерности? – улыбнулся ему в ответ Юрий Дмитриевич. – Тебе не кажется, что те, кто ее придумал, имели в виду все же нечто другое.

– Они другое, а я это, – Карнаухов недовольно нахмурился. – Вот как, Юра, с тобой общаться? Я на что ни намекну, ты уже сразу знаешь, о чем речь пойдет. Это что, по-твоему, нормально?

– По-моему, это дружба, – рассмеялся полковник, – очень долгая и очень крепкая. Ну и, конечно, мой острый ум и проницательность.

– Вот и скажи, проницательный ты наш, сможет Шемякин третий висяк поднять или надорвется?

– С виду парень крепкий, – Реваев отпил немного коньяка и, причмокнув губами, повторил, – крепкий. Прошлый раз помягче у тебя был какой-то, мне больше понравился. Этот резковат будет.

– Я тебя про следователя спрашиваю, ты мне про коньяк талдычишь, – рассердился Илья Валерьевич.

– Да я про обоих, – Реваев сделал еще один глоток и отодвинул бокал от себя, – да, резковат. Но, думаю, справится. Он цепкий.

Реваев оказался прав. Две недели спустя еще одно дело, подвижек по которому не было уже почти полгода, было раскрыто. Да, совершенно случайно один из ключевых свидетелей вспомнил одну важную подробность, в корне менявшую положение вещей, да, он мог бы вспомнить её гораздо раньше, тогда, когда дело вел другой следователь. Да, этот свидетель мог бы никогда ни о чем не вспомнить, либо, вспомнив, тут же забыть, не посчитав нужным лично явиться в следственный комитет.

Но он вспомнил именно тогда, когда хоть