мы все, – поправилась Вика, – тут ведь, сам понимаешь, не в рапорте дело.

– Ну да, конечно, не в рапорте, – кивнул Шемякин, – знать бы только, в чем. Ты сама-то как думаешь, с вашими делами это может быть связано? Куда он мог на ночь глядя потащиться?

– Так, сходу, нельзя сказать, – Вика задумчиво покачала головой. – Я точно его никуда не посылала. Давай я посмотрю, над чем конкретно он мог работать, может быть, тогда смогу тебе чем-то помочь.

– Давай, Крылова, посмотри, помоги, – одобрил ее предложение Виктор, – и мне помоги, и себе. Потому как, если выяснится, что он по твоему поручению куда-то один потащился, а в итоге оказался в петле, по шее вам всем надают. Примерно как вот этому, – он небрежно махнул рукой в сторону Панина. – Давай так сделаем: завтра в девять ты у меня в кабинете. А еще лучше к восьми. Точно, давай пораньше, пока начальство не набежало. И обормотов своих прихвати на всякий случай, вдруг они что интересное сказать смогут. Надеюсь, они ничего не имеют против, чтобы в субботу появиться на службе?

– Хорошо, в восемь я у тебя буду, – пообещала Крылова, – мы будем.

– Вот что я в тебе ценю, так это покладистость, – ухмыльнулся Шемякин. – Ну ладно, езжайте уже. Мне работать надо.

Окинув на прощанье презрительным взглядом Малютина, Виктор направился к лежащему телу. Крылова и оперативники заняли свои места в машине Дениса. Какое-то время все сидели молча. Преодолев ухабы проселочной дороги, автомобиль Малютина набрал скорость, но лишь для того, чтобы пять минут спустя упереться в хвост выстроившемуся в сторону Москвы вяло ползущему потоку машин.

– А никто ничего не хочет нам объяснить? – наконец полюбопытствовал Денис, поворачивая голову к сидящему рядом Панину.

– Никто, – мрачно отозвался майор.

– В таком случае, Михаил Григорьевич, вам придется все объяснять безо всякого желания, – присоединилась к разговору Крылова, – но это ничего, мы как-нибудь потерпим. Почему Распашной набросился на вас? Вы что, с ним знакомы?

– Символически, – буркнул Панин, – пересекались как-то, лет десять назад. К сегодняшнему это отношения не имеет.

– А что имеет? Говорите уж как есть, – потребовала Вика, – завтра вам так и так придется все рассказать Шемякину, так что есть шанс потренироваться.

– Ну давайте потренируемся, – отозвался Панин после нескольких секунд томительного молчания. – Ты ведь, Виктория Сергеевна, поди, удивилась, когда узнала, что меня в министерский главк перевели? Признайся, было дело?

– В некоторой степени, – согласилась Крылова.

– Еще бы не удивляться. В моем возрасте опера уже о пенсии думают, о том, как дальше, без погон жизнь обустраивать. Уже никто никуда не дергается, не суетится. А тут вдруг такие перемены. Так вот, перемены эти мне Юрий Матвеевич организовал. Генкин отец. Я сам не то, чтобы рвался, но и отказываться не с руки было. Должок у меня перед ним, с давних еще времен. Сильно выручил он меня в свое время.

– То есть казачок ты у нас засланный, – констатировал Малютин. – И что, какие доклады руководству пишешь?

– Да ничего я не пишу! – вспылил Михаил Григорьевич. – Ты хоть знаешь, какую должность Распашной занимает? Он в министерстве главный по тыловому обеспечению. Может, не самый главный, но один из. Он на своей кухне командует, чужая ему даром не нужна.

– То есть, вы здесь из-за Геннадия? – осенило вдруг Вику.

– Ну конечно, – Панин обернулся к ней через спинку сиденья. – Оно ведь как, папаша Генкин хотел, чтобы сынок кабинетную должность занял. Думаю, знаешь, как это делается. Сперва пару лет в министерстве на непонятной должности, чтобы по-быстрому звездочек нахватать, затем замом в отдел полиции, опыта малость поднабрался, потом в другой отдел уже начальником. Если все будет по плану, то годам к тридцати пяти можно возвращаться в министерство, только уже в хороших чинах и с опытом работы на земле, хотя земли этой касаться толком и не придется.

– Но что-то в плане пошло не так.

– Да там вообще не пошло, – кивнул Михаил Григорьевич. – Генка уперся рогом, что хочет быть опером. Мол, это настоящая работа, а все остальное, так, обслуга. Малость они с папашей пободались, но в итоге молодость взяла вверх. Единственное, на чем Юрий Матвеевич настоять смог, это чтобы сын в главке нес службу. Якобы у нас здесь дела поинтереснее, ну а на самом деле, конечно, здесь грязи меньше, чем в рядовом отделе. Или не знаю, может, и не меньше, но грязь другая, не так в глаза бросается. Таким макаром Гену зачислили в главное управление, а вслед за ним и меня. Чтобы я за парнем, так сказать, присматривал. Ну вот, получается, недосмотрел.

Вика молчала, не зная, как реагировать на полученную информацию.

– Слушай, Григорич, тут что-то не сходится, – заметил Малютин, – ты ведь с ним вместе, считай, не работал. А последнее время так вообще все время со мной был.

– А как тут сойтись может, – Панин вздохнул и, повернувшись к лобовому стеклу, уставился на багажник впередистоящего автомобиля, – Генка ведь меня вычислил почти сразу. Сперва ультиматумы мне ставить пытался, говорил, что если я у него под ногами мешаться буду, то он мне какую-нибудь подлянку организует. Даже дурь грозился подкинуть. Потом малость успокоился, поговорили мы с ним по душам. Сошлись на том, что парень он уже взрослый, работу свою выполнять сам может, я с ним нянькаться не обязан. Ну а если вдруг ему какая помощь понадобится, он тоже стесняться не будет, ко мне обратится.

– Получается, не обратился, – пробормотала Крылова. – Михаил Григорьевич, подождите! Вы говорили, что Геннадий просил обойтись сегодня без него. Это когда было?

– Так он ведь сообщение мне прислал, в час ночи уже, – обернулся Панин, – вот смотрите: «Я по жизни загулял. Гори оно все синим пламенем. Завтра не ждите».

– Гори оно все синим пламенем… Это, я так понимаю, он про машину. Только совсем не факт, что это сообщение прислал вам именно Гена, – Вика раз за разом перечитывала короткое послание. – Эксперт говорит, что смерть наступила как раз в районе часа ночи. А сейчас, с этими сканерами отпечатков, нет ничего проще, чем разблокировать чужой телефон.

– Но с какой стати кому-то посылать сообщение именно мне? – возразил оперативник. – У него в контактах наверняка папа есть, мама. Я же говорю, мы никаких отношений фактически не поддерживали, даже свидетелей разных опрашивали.

– Это вопрос, – признала Крылова. – Еще вопрос будет у Шемякина, почему вы сразу ему об этом сообщении не сказали?

– Да, пожалуй, надо было, – согласился Панин, – хотя, думаю, они телефон разблокируют, сами все прочитают. Если хотите, могу ему позвонить прямо сейчас,