какая-то зацепка по безнадежному делу нужна была именно Шемякину. И эти, новые, показания дали возможность молодому следователю раскрыть дело, с которым не смог совладать опытнейший специалист, проработавший в следствии более тридцати лет.

В день задержания преступников Шемякин превратился из подающего надежды юниора в сверхновую звезду, ослепительно вспыхнувшую на небосводе главного следственно управления. Конечно, кроме Шемякина, в управлении было немало толковых следователей с великолепными показателями раскрываемости. И почти у всех у них в работе было то или иное резонансное дело, но Карнаухов, почти полновластный повелитель весьма своеобразного мира со странным, чрезмерно длинным названием «главное следственное управление по раскрытию особо важных дел», полагал, что в его мире так же, как и мире большом, находящемся вне его власти, звезды зажигают, потому, что это нужно. Вот и он время от времени зажигал новую звезду, уверенный, что подобным образом мотивирует остальных молодых сотрудников, а заодно немного подстегивает опытных профессионалов, не давая им почивать на лаврах прежних заслуг.

Как бы это ни показалось странным с точки зрения устройства остального мира, но на вновь зажженную звезду проливался щедрый дождь, можно даже сказать, поток благодарности от руководства. Возможности руководства, особенно последние пару десятков лет были, если и ограничены, то границы эти располагались вне поля зрения рядовых сотрудников и порой казались вовсе не существующими. Внеочередное звание, квартира, хоть и не в пределах Садового кольца, но в непосредственной от него близости. Денежное поощрение в размере N-ного количества окладов, причем значение числа N было таково, что вслух его произносить считалось не очень приличным, во всяком случае, Шемякину его хватило на покупку только что обновившегося внедорожного монстра.

Еще одним бонусом, сопутствующим восхождению новой звезды, было внимание женской части сотрудников управления, если не всех, то значительной их части, включая приблизительно три четверти незамужних сотрудниц и около трети уже связанных браком. Поскольку служебные романы в коллективе категорически не приветствовались, Шемякин, проявляя чудеса конспирации, осмелился насладиться обществом лишь нескольких прекрасных дам из того изобилия, которое его окружало. Одной из этих «счастливиц» была Виктория.

Все произошло так быстро, что она потом не могла объяснить самой себе – как же так вышло. Да, Шемякин всегда выглядел необыкновенно привлекательно. Подтянутый, загорелый, непременно в идеально сидящем костюме, излучающий уверенность, что все будет хорошо. Прежде всего у него, но, возможно, и у тех, кто с ним рядом. Так как же можно не хотеть быть рядом с таким мужчиной, тем более что уже почти полтора года, после того как разорвала отношения со своим бывшим однокурсником, Вика ни с кем не встречалась.

Тем не менее все случилось гораздо быстрее, чем она рассчитывала. Как уверяла сама себя Крылова, виной всему были пузырьки углекислого газа и Шадэ. Пузырьки искрились в шампанском, и их было много. Ну а как иначе? Много шампанского, много пузырьков.

Шадэ звучала в такси. Низкий чувственный голос раз за разом повторяющий ««Smooth Operator, Smooth Operator» ласкал не только сквозь мембранные перепонки. Он лез под кожу, заставляя ее покрываться мурашками, пробирался в живот, отчего тот начинал наливаться мягким теплом, нежно, очень нежно касался груди, которой вдруг не хватало воздуха от этих прикосновений. Хотя, возможно, Вика не была точно уверена, груди касались не скользящие из динамиков звуки мелодии, а руки Шемякина. Одно она знала точно – под такую музыку нельзя было не целоваться. Это твердили все проглоченные ею за вечер пузырьки шампанского, и не согласиться с ними было невозможно.

Что было потом, Крылова помнила еще хуже. Кажется, горели свечи, и тоже звучала какая-то музыка. Но это было неточно. Не подлежал никакому сомнению лишь один факт – утром она проснулась в квартире Шемякина. Проснулась от невыносимой головной боли и ощущения, что третья мировая война все же началась, во всяком случае, у нее в животе. Должно быть, это переругались между собой пузырьки углекислого газа и, пытаясь найти выход из сложившейся ситуации, сошлись в рукопашную. Поспешно натянув найденную на полу одежду, Вика прошмыгнула в туалет, надеясь, что Шемякин не заметит, что она проснулась.

Должно быть, доносящиеся из соседнего с кухней помещения звуки позволили Виктору сделать нехитрые логические выводы, во всяком случае, несколько минут спустя, когда Крылова все же вошла на кухню, на столе ее ждал довольно незатейливый, но крайне необходимый набор из чашки кофе, стакана воды и двух таблеток обезболивающего.

Когда, проглотив таблетки, Вика вспомнила, что еще даже не поцеловала возлюбленного, а именно такой статус, находясь в туалете, она присвоила Шемякину, ее ждало небольшое разочарование.

– У нас еще пять минут, а потом за мной придет машина, – сообщил ей Виктор, – тебе такси я тоже уже вызвал. Так что взбодрись, – он кивком указал на кофейную чашку, – и движемся в сторону выхода. Ты вообще, как, нормально?

– Нормально, – не очень уверенно отозвалась Крылова. – А ты куда? Суббота же.

– Суббота, – кивнул Шемякин, – тот день, когда все преступники думают, что сотрудники органов правопорядка ничего не делают или делают что-то, не связанное с работой.

Он подмигнул Вике, севшей наконец за стол и придвинувшей чашку ближе к себе.

– А тут такой я появляюсь, и раз – постановление о задержании! Два – постановление о задержании! Три… нет, так на понедельник никого не останется. В общем, на сегодня у меня пара интересных встреч запланирована.

– Я в список твоих дневных встреч не попадаю? – сделав глоток кофе, Вика ощутила в себе способность к незатейливому юмору.

– Ты – нет, – улыбнулся Шемякин, – ты ведь закон не нарушила, а сегодня у меня встречи исключительно с нарушителями уголовного кодекса, причем злостными.

– Ты хочешь оставить не у дел всех остальных следователей? – улыбнулась Крылова.

– Мелочевки на всех хватит, – Виктор вновь взглянул на часы, – через три минуты мы должны стоять у подъезда.

О самом главном она спросила уже в лифте, прижавшись к Шемякину всем телом и касаясь губами идеально выбритой щеки.

– А мы? Когда мы…

Она замолчала, не зная, стоит ли прямо сейчас дать ему ключи от своей квартиры или сделать это вечером, когда он приедет. В том, что он приедет, Вика не сомневалась.

– Мы? – в его голосе прозвучала не то чтобы растерянность. Скорее, это была легкая задумчивость человека, пытающегося решить нехитрую с виду задачку, в которой неожиданно обнаружились некоторые затруднения. – Мы созвонимся. Сотовые телефоны для того и придумали, чтобы созваниваться. Верно?

Она не успела ответить. Двери лифта распахнулись, и Виктор первым вышел сначала на лестничную площадку, а затем и на улицу. Обе машины уже