– Да нет, вы знаете, ничего необычного я за ним в последнее времяне замечала.

– И его смерть была для вас полной неожиданностью?

– Да, конечно, а как же еще?

– Значит, ничего необычного не замечали? А вот секретаршавашего мужа Родионова Людмила Алексеевна утверждает, что за несколько дней досмерти муж ваш очень изменился, стал нервным, раздражительным, кричал на нее,даже выпивал на рабочем месте – словом, вел себя не так, как всегда. Я понимаю,то, как он вел себя на работе, вы могли и не знать, но ведь то, что не пьющийраньше человек стал вдруг сильно пить, жена не может не заметить. Я не случайноспросила вас, дружно ли вы жили со своим покойным мужем, потому что, если бы выне общались с ним неделями, допустим, от вас мог бы ускользнуть тот факт, чтомуж ваш очень изменился, постарел, выглядел больным и, похоже, чего-то оченьбоялся.

«Черт! – мелькнуло в голове у Марьяны. – Этаследовательша так поворачивает, что я кругом вру, – или мы с мужемссорились и я про него ничего не знала, или, наоборот, я что-то про него зналаи теперь скрываю».

Чтобы выиграть время, Марьяна в отчаянии прибегла киспытанному способу – она заплакала. Но на Громову ее слезы не произвели нималейшего впечатления. С утра, настроившись на разговор соследователем-мужчиной, теперь Марьяна повела себя неправильно, а Громова,наоборот, увидев, как из широко открытых голубых глаз по нежным щекам Марьяныкатятся крупные слезы, уверилась, что она на правильном пути, и решилапродолжать допрос в еще более жесткой форме.

Марьяна, всхлипывая, проговорила:

– У мужа были, конечно, на работе неприятности, сотрудникпокончил жизнь самоубийством, потом там девушка...

– Девушка – что? – В глазах Громовой зажегся хищныйогонек.

– Насколько я знаю, девушка умерла при невыясненныхобстоятельствах, – сухо сказала успокоившаяся Марьяна, которая поняла, чтослезы у Громовой не помогут.

– Вы эту девушку знали?

– Никогда не видела и даже не имела представления о еесуществовании, – ответила Марьяна, по мнению Громовой, слишком поспешно.

– С девушкой все неясно, вернее, кое-что уже ясно. Абсолютноточно известно, что у вашего мужа с этой женщиной, Еленой Трофимовой, быласвязь.

– Но я ничего не знала. – Марьяна изобразиларастерянность, а сама подумала злорадно: «Ты попробуй доказать, что это нетак!»

– Допустим, хотя странно, вы производите впечатление женщиныумной и наблюдательной. Так вот, установлено, что ваш муж встречался со своейлюбовницей на той же квартире, где потом произошло убийство двух человек, тожеиз института. Про это убийство вы что-нибудь знаете?

– Нет, муж мне не рассказывал – наверное, не хотелволновать. А совпадения могут быть какие угодно.

– В нашей работе редко бывают совпадения, на поверкуоказывается, что все тщательно спланировано.

– Я про вашу работу мало что знаю, никогда с вашимучреждением близко не сталкивалась, но что касается моего покойного мужа, томне трудно поверить, что он мог совершить что-то плохое.

– Понимаю ваши чувства, ну что ж, на сегодня мы закончим, норазговор этот у нас не последний. Следствие идет, я еще буду вас вызывать.

После ухода Марьяны Синицкой следователь Громова подумаланемного и сказала себе с уверенностью, что Марьяна во время допроса не вралатолько тогда, когда называла свое имя, фамилию и год рождения, хотя насчетпоследнего тоже сомнительно. Почему она врет? Это следовало выяснить, и какможно скорее. Она сняла трубку телефона и договорилась, что за Синицкой будетосуществляться наблюдение, пусть не круглые сутки, но хоть немножко – где была,с кем встречалась. Следователю Анне Николаевне Громовой это очень интересно.

Выйдя от следователя, Марьяна поспешила на работу. А потомдомой, потому что дольше не появляться дома было бы уже неприлично. Богдановуезжал в Италию в следующую среду, у нее накопилось множество дел. Она провелавыходные в хлопотах, устроила дома генеральную уборку, сказала соседям иродственникам, что ей невмоготу жить одной в пустой квартире и что она на времяпереезжает к родителям. Под эту марку она собрала кое-какие ценные вещи иотвезла матери. Если с ней что-нибудь случится, пусть у родителей останетсяхотя бы память. Знакомая темно-красная «тойота» ездила за ней все время, иоднажды, когда Марьяна шла одна пешком из продуктового магазина, машинаостановилась рядом и Марьяну втащили в нее сильные руки. На заднем сиденьенаходился пожилой пахан, а спереди – дерганый Васенька и симпатичный дебил. Зарулем был Васенька – очевидно, дебилу и прав не выдавали, хотя, по мнениюМарьяны, у Васеньки тоже, несомненно, присутствовали психические отклонения.

– Ну, что скажешь? – У пожилого был противный скрипучийголос.

– Что скажу? Похоже, одна я только и работаю, остальныесидят и ждут, пока дело само устроится. Богданов готов, ждет распоряжений. Ты сним построже, но сильно не пугай, нервничает он. Про меня ничего не упоминай, ятут человек посторонний.

Пахан был явно недоволен ее поучающим тоном, да еще приподчиненных, но Марьяне надоело бояться.

– Уезжает Богданов в среду, так что с понедельника можноприступать к его обработке.

– Сам знаю. Ты какого черта с чемоданами бегаешь?

– К матери переезжаю, чтобы ночью никто спать не мешал, а тоне квартира, а проходной двор у меня.

– Но-но, если захотим, мы тебя везде достанем.

– Да знаю я, знаю, – раздраженно ответила Марьяна.

У нее в сумке была сметана в стеклянной банке, парни втащилиее в машину довольно бесцеремонно, Марьяна впопыхах бросила сумку на заднеесиденье, и теперь то ли банка разбилась, то ли накренилась и открылась крышка,но Марьяна чувствовала, что сметана вытекает.

Пожилой поинтересовался, зачем Марьяну вызывали в милицию.

– Зачем-зачем, смерть мужа расследуют, вот и расспрашивалипо этому поводу.

– Ну и что там выяснилось?

– Пока ничего, это дело долгое, а они там не торопятся.

Марьяна не сказала ему, что ей ужасно не понравиласьследователь Громова и что разговор с ней Марьяна провела неудачно. Ни к чемуэтому пахану знать подробности, еще всполошится и наделает глупостей. Ониподвезли ее почти к самому дому. Выходя из машины и забирая сумки, Марьяна судовлетворением оглядела испачканный сметаной дорогой чехол на заднем сиденье.Пусть Васенька потрудится, хотя, наверное, дебила заставят отмывать.

Пассажиры «тойоты», конечно, не заметили скромненькийсеренький «жигуленок», который пристроился неподалеку.

Вечером в воскресенье перед Марьяной встала задача ускользнутьот наблюдения. Свою машину она поставила в гараж, по городу ездила на метро ина частниках, это было гораздо удобнее. Они договорились с Итальянцем, что онбудет ждать ее в десять часов вечера. Родители Марьяны жили в старом доме наулице Лебедева. В доме была парадная лестница, светлая, с широкими площадками,сбоку ступенек еще остались железные крепления для ковровой дорожки. Марьяна непомнила, но мать рассказывала, что раньше, когда Марьяна была грудныммладенцем, на лестнице лежала-таки малиновая ковровая дорожка, но потомсносилась, и управдом распорядился выбросить лохмотья. Был в квартире и черныйход. По нему выходили на загаженную бомжами и кошками черную лестницу испускались во двор, чтобы вынести мусор. Раньше двор был довольно привлекательным,посредине был небольшой скверик, даже с маленьким фонтанчиком, но скамейкипонемногу растащили, фонтанчик засорился и проржавел, кусты зачахли, и теперьпосреди двора гордо возвышались четыре контейнера для мусора, да сбокуприткнулся инвалидный гараж. Марьяна рассчитала, что дерганый Васенька со своимнапарником должны же когда-нибудь отдыхать, но на всякий случай спустиласьчерез черный ход, там она быстро проскочила с детства знакомый двор и вышлачерез ворота на Боткинскую, свернула к вокзалу и смешалась с толпой, входящей вметро. Как выяснилось потом, ее предосторожности были не напрасны. Потому что«тойота», проводив Марьяну до дома, уехала восвояси, а вот сотрудники милициина «жигуленке» решили еще немного понаблюдать за парадной. Жаль только, чтооперам не пришла в голову мысль про черный ход, потому что квартиры в этом домебыли в основном с одним входом – либо на улицу, либо во двор. И только квартирародителей Марьяны и еще одна, где раньше жил профессор консерватории, имеличерный ход.