Вспомнилось самое первое дело – вопросы без ответов. Как-то в горотдел привели девочку лет восьми. Девочка утверждала, что ее зовут Саша и что она живет в трейлере с тетей Светой. Час назад тетя зачем-то оставила ее, Сашу, на улице и уехала. Все, конец рассказа.

Девчонка несла явную чушь – у нас ведь не Америка, здесь не живут в трейлерах! Но ребенок стоял на своем – жила в трейлере, и точка! Девочку показали психиатрам, те не выявили отклонений. Психологи – и детские, и взрослые – пытались разговорить малышку, заставить сказать правду. Но Саша говорила только про трейлер и тетю Свету. На всякий случай связались с гаишниками. Те подтвердили то, что Преображенский и сам знал: никаких трейлеров на улицах Штыбова сроду не видели.

Девочка Саша выглядела ухоженной, домашней. Ни одного намека на то, что ей пришлось хоть раз ночевать на улице. Молодой лейтенант Костя Преображенский был уверен – сегодня вечером или завтра утром объявятся заплаканные родители, и все прояснится.

Но родители не появились. Маленькую Сашу никто и никогда не искал, а сама она ничего нового не вспоминала. Ничего не дали и запросы в другие области. Помыкавшись по приемникам-распределителям, девочка обрела пристанище в детском доме в Новостахановске. Наверное, уже взрослая! Три года назад Преображенскому пришлось побывать в Новостахановске, он не удержался и заехал в тот детский дом. Саша его узнала, обрадовалась. Но никаких воспоминаний о детстве у нее не прибавилось. Она помнила только трейлер. Все, конец истории – как хотите, так и понимайте! Кем были родители Саши, кто такая эта тетя Света и что это был за долбаный трейлер, никто и никогда не узнал.

И таких историй, таких вопросов без ответов Преображенский мог вспомнить немало. Неужели и эта история будет такой же? Неужели он никогда не узнает, что стало с его женой и куда пропал паскуда-похититель? Лажа, какая же лажа! Поймаю – убью козла! Вот в этом кабинете, этими руками убью!..

Вопрос, заданный майором Шишкиным, вывел Преображенского из оцепенения.

– Константин Петрович, я вот что думаю – может, это вообще не похищение?

Непроницаемое молчание, повисшее в комнате, длилось не меньше полуминуты.

– В каком смысле – не похищение? – спросил наконец Преображенский. – Ты что несешь, Шишкин?!

– Может, это что-то вроде шутки, – сказал майор Шишкин. – Злой такой шутки, поганой. О том, что у вас пропала супруга, гудит весь город. Быть может, кто-то решил над нами постебаться. Может, он имеет зуб на милицию или лично на вас. Может, вы когда-то «закрывали» его или кого-то из его близких. Может, мы его пару дней назад чем-то обидели, когда притоны трясли. Вот он и решил нам отомстить или, как говорят, поприкалываться. Поэтому и за деньгами не приходит – не ради денег он это затеял. Он просто вас взбесить хотел да нас по городу помотать. Может, смотрел из окна какого-нибудь, как мы его ищем, и смеялся в кулак. А теперь перестал – стремновато стало.

– А откуда он узнал о засаде на тринадцатом километре? – спросил начальник участковых.

– Просто угадал. В кино такое видел, вот и угадал. Вы подумайте, товарищ подполковник, – вроде бы все сходится!

В комнате вновь повисло молчание. Все ждали, что скажет Преображенский.

Подполковник молчал довольно долго.

– М-да… – протянул он наконец. – При таких раскладах все действительно сходится. Может, ты и прав, Шишкин… Может, мы тут с ног сбились, а этот урод просто приколист? Как это правильно называется… Паркер?

– Пранкер, товарищ подполковник, – подсказали Преображенскому.

– Пранкер, блин! – процедил Преображенский сквозь зубы. Лицо его медленно краснело – верный признак надвигающегося приступа гнева.

– Я, Константин Петрович… я это так… в виде версии, – тихо сказал майор Шишкин. – Может, это все-таки похищение? Может, он позвонит через десять минут – откуда же я знаю? Я ж не пророк… Но и версию о том, что это просто телефонный хулиган, отбрасывать тоже нельзя.

– Пранкер, мать его, – пробормотал Преображенский. – Шутник… За такие шутки убивать надо. Медленно! – вдруг рявкнул он. – Отрезать козлу уши и заставить сожрать! Сырыми! Без соли!

Никто не посмел даже улыбнуться.

И вновь в кабинете воцарилось молчание.

Преображенский вытер идеально отутюженным платком вспотевший лоб.

Он думал.

Ситуация получалась кислая – ведь если это на самом деле телефонный хулиган, то значит, уже несколько дней, как супруга просто исчезла. Кристина ревет, теща слегла, тесть то орет, то таблетки от давления глотает, а он, Преображенский, ищет похитителя, который вовсе не похититель…

И ведь позор какой – весь город смеется. Над ним – подполковником Преображенским!

Что же случилось? Жена смылась с хахалем? Вряд ли. Сколько времени проторчали в Египте – откуда ему взяться, хахалю? Или до Египта она его совсем не знала? В десять утра познакомились, а в полдень она уже свалила с ним в далекие края? Вряд ли, вряд ли – это все-таки жизнь, а не рассказ этого… как его… Степана Швейга… или Цвейка?[6]

Впрочем, когда-то что-то похожее он в жизни видел. Его приятель встречался с барышней и обращался с ней не очень хорошо. Барышня долго терпела, а потом вдруг вышла замуж за парня, которого знала всего три дня. Да, именно три! Работникам загса кучу денег отвалила, чтобы те брак без положенного срока в месяц зарегистрировали.

Приятель Преображенского был, конечно, сражен. Он пил водку и плакал целую неделю, а потом плюнул и забыл. А та барышня до сих пор с мужем живет. Правда, живут они плохо, так что неизвестно, кому она сделала хуже – бывшему любимому или себе самой.

Вопрос – способна ли его шалая супруга на что-то подобное? Ответ – да, способна. Обиделась на то, что он отправил ее на аборт, и выкинула такой номер. Хотя это был не первый аборт Снежаны, и раньше ничего подобного не происходило. И не отправлял он ее на аборт, она сама все решила! Он просто не вмешивался. Могла она разобидеться на то, что не мешал? В принципе, могла.

А хахаль – кто он? Снежана – толстая, вздорная, истеричная тетка, и Константину Преображенскому было сложно представить, чтобы его «сокровище» приглянулось кому-то настолько, чтобы сбежать «с сокровищем» на край света. Он-то сам в первую очередь ценил в Снежане связи ее отца. Может, любовник думает со временем подоить ее папашу? Ну, не на того напал – тесть этакого номера ему никогда не простит!

Блин, унизительно как! Да нет же – бред! Убежала – и ни слова ни Кристине, ни родителям? Вряд ли. Она, конечно, дура, но не до такой же степени!

Или стала жертвой какого-то шизика? Тогда совсем хреново. Преображенский не любил жену, никогда не любил. С ней всегда было тяжело, и, если честно, Константин недолго горевал бы, скончайся его жена от какой-то болячки. Но жуткая, полная мучений и страха смерть в руках психа – нет, Константин Петрович такого своей супруге не пожелал бы!