и запахнет миллионами. Даже по выделке полотна мы имеем немало фабрик, производящих на 1–1,5 млн в год. А в классе изделий из хлопчатой бумаги 1 млн является совершенно ничтожной цифрой. Даниловская мануфактура производит на 1,5 млн в год, Гюбнер – на 3, Каретниковы – на 5,5, 2 фирмы Барановых – на 11, товарищество Ярославской мануфактуры – на 6 млн, Прохоровых – на 7, Кренгольмской мануфактуры – до 10 млн и т. д. Сахарные заводы представляют нам также громадное производство на 5, 6, 8 млн Даже табачное производство имеет миллионеров своими представителями… А цифры за 1878–1882 гг. показывают нам крупное расширение производства, пошатнувшегося в год русско-турецкой войны». Эти и многие другие факты привели г-на Исаева к тому заключению, что «крупное частнокапиталистическое производство в России развивается безостановочно»[118]. Да и не один г-н Исаев держится такого взгляда. Последняя всероссийская выставка убедила г-на В. Безобразова, что в нашей промышленности «прогресс истекшего десятилетия (со времени петербургской выставки 1870 года) очевиден; сравнительно с положением дел 25 лет тому назад этот прогресс нашей промышленности – в особенности мануфактурной – громаден: она не узнаваема во многих отношениях… Вместе с улучшением качества наших продуктов, нужно заметить еще огромное расширение, затеваемое во всех отраслях нашей промышленности в течение последних 25 лет. Это расширение особенно заметно в последнее десятилетие, со времени окончания кризиса, вызванного уничтожением крепостного права и турецкой войной. Чтобы убедиться в этом, достаточно сравнить фактуры наших фабрикантов со сведениями, сообщаемыми последней официальной статистикой нашего министерства финансов. Эта статистика относится к 1877 году. Сравнение цифр мануфактурного производства за 1877 и 1882 годы (цифры последнего по фактурам) показывает страшное увеличение количества продуктов за этот пятилетний период: во многих больших предприятиях оно удвоилось[119]. Очень большое число фабрик основано в эти последние 5 лет. Первое место принадлежит промышленности, обрабатывающей волокнистые вещества (шелк, сукна, льняные и бумажные ткани). Наша хлопчатобумажная промышленность получила огромное развитие; некоторые из ее продуктов могут быть поставлены наряду со всем, что есть наиболее совершенного и прекрасного в Европе»[120]. Эти выводы людей науки вполне подтверждаются цитированным выше корреспондентом «Вестника Народной Воли», лично наблюдавшим «громадные успехи» крупного производства в нашем отечестве. Наконец, то же самое говорят иностранцы, писавшие и пишущие о России. Некоторые отрасли нашей промышленности и теперь уже ставятся ими наряду с западноевропейскими. Таково, например, производство сахара, которое, по словам Эл. де Молинари, стоит «au premier rang de l’industrie de l’Europe»[121]. В 1877 году русский рафинад явился даже на заграничных рынках, именно во Франции. Наряду с такими фактами стремление и прилив иностранных производительных капиталов в страну есть верный признак того, что капитализм встречает в ней удобное поле для своего дальнейшего развития. А мы видим, что иностранные капиталисты с большою нежностью посматривают на Россию и не упускают случая основать в ней новые промышленные предприятия. Какой смысл имело бы это стремление, если бы промышленность действительно развивалась так «туго», как это кажется г-ну Тихомирову? Но в том-то и дело, что это мнение отстаивается, главным образом, в интересах доктрины, для торжества которой наши самобытные писатели готовы игнорировать целый ряд фактов самого недвусмысленного характера. «Тугое развитие» свойственно не столько русскому капиталистическому производству, сколько тем из наших революционеров, программы которых никак не могут прийти в соответствие с нашей современной действительностью.

А капиталистическое накопление, обращение денег в стране, кредитные операции? Их успехи поистине громадны. До 1864 года у нас почти совсем не было частных кредитных учреждений; в этом году «капитал Государственного Банка доходил до 15 млн руб., да разными лицами было внесено на проценты 262,7 млн руб.; из этих сумм на нужды торговли было употреблено всего 42 млн руб. (23,7 млн выданы были под векселя, да 18,6 млн в ссуды под процентные бумага)». Прошло 13 лет, и положение дела стало неузнаваемо. «К 1877 году капитал всех кредитных учреждений составлял уже 167,8 млн руб., да разными лицами было внесено на проценты (%, текущий счет, срочные вклады и пр.) 717,5 млн руб., т. е. капитал возрос на 1018 %, текущие счета, вклады и пр. – на 173 %, вместе же – на 220 %, следовательно, эти суммы более чем утроились. Вместе с тем и распределение их совершенно изменилось. В 1864 году в ссуды и под векселя из этих сумм было выдано только 15 %, к 1877 году они были почти все помещены в ссудах и векселях, именно 96 %… Ссуды возросли с 1864 до 1877 года с 18,6 на 337,9 млн руб., или на 1829 %. Рост учетной операции, торговой в тесном смысле, был еще сильнее за то же время: с 23,7 млн руб. сумма учетных векселей увеличилась до 500 млн руб., т. е. на 2004 %!! Вместе с увеличением всей суммы денег, вложенных на проценты, подвижность их более, чем удвоилась. В 1863 году сумма вложенных денег обернулась менее двух раз; в 1876 году она уже обернулась 4,75 раза».

«Кредит и железные дороги ускоряют обращение натурального хозяйства в денежное. Денежное же хозяйство – хозяйство товарное – есть хозяйство капиталистическое; следовательно, и кредит, и железные дороги ускоряют переворот хозяйственных условий производства, при которых производители являются собственниками орудий производства, в такие условия, где производители становятся наемными рабочими»[122].

7. Сбыт

Приведенные факты не нуждаются в дальнейших комментариях. Ясно, внятно, убедительно говорят они, что, по крайней мере, по отношению к промышленности обрабатывающей нам пора уже перестать закрывать глаза перед действительностью, пора уже убедиться, что действительность эта имеет очень мало общего с теми наивными иллюзиями, которые характеризовали народнический период нашего движения. Пора иметь мужество сказать себе, что в названной сфере не только ближайшее будущее, но и настоящее принадлежит у нас капитализму. Все условия обмена, все отношения производства все более и более складываются в благоприятном для него смысле.

Что же касается сбыта, то мы уже говорили, что вопрос о нем вовсе не так уже неразрешим, как это думает г. В.В. и его эпигоны. Переход всякой страны от натурального хозяйства к денежному необходимо сопровождается огромным расширением ее внутреннего рынка, и, без всякого сомнения, этот рынок всецело достанется у нас нашей буржуазии. Но это еще не все. Предусмотрительный капиталист предвидит уже его переполнение и спешит приобрести рынки внешние. Некоторые из русских товаров найдут, конечно, сбыт и на Западе, а другие отправятся на Восток, в сопровождении «белых» и других генералов, имеющих патриотическую миссию «упрочения нашего влияния в Средней Азии». – На последнем съезде наших заводчиков и фабрикантов не даром обсуждался вопрос о «мерах для развития торговых сношений с Балканским полуостровом» и о заключении «торговых трактатов с Азией». В этом направлении были уже сделаны практические попытки, и нет оснований ожидать,