Акерман стоял как громом пораженный. Он тоже взялся за провода и тщательно осмотрел их. Потом сунул руку за телефонный аппарат в поисках других кабелей, но ничего не обнаружил. Этому должно быть какое-то объяснение…

Его дыхание стало коротким и прерывистым. Сердце громко стучало. Он обследовал каждый дюйм телефона-автомата и только тогда нашел небольшой лист бумаги, судя по всему, сорванный со своего места ветром, с надписью: «Не работает».

Что за чертовщина здесь творится? Он снова взялся за трубку и приложил ее к уху.

— Алло, — прошептал он.

— Я слушаю тебя, Фрэнсис, — последовал ответ.

Акерман бросил трубку, словно она была ядовитой змеей, и попятился от телефона. Он чуть не упал, зацепившись ногой за бордюрный камень на повороте, но продолжал идти спиной вперед, не сводя глаз с трубки, всерьез опасаясь ее нападения. Потом он еще раз споткнулся, как раз перед машиной, отъезжавшей от одной из бензоколонок. Водитель оглушительно посигналил, и он подался вперед. Вернулся к бордюру и присел на него, прижав ладони к вискам.

Этого не может быть. Отец Джозеф — реальный человек. В этом он был уверен. Он вспомнил все свои разговоры с ним. Священник оставался его единственным другом с самого детства. Единственным из всех людей. Он должен быть реальным. Должен.

Он сидел, задыхаясь, с сердцем, бьющимся о ребра, и раскачивался взад-вперед. Нет, нет, нет. Этого не могло случиться. Он осознал весь ужас ситуации. Мне не становится лучше. Нет никакой надежды. Нет пути к искуплению.

Он бурно разрыдался. Его плач привлек несколько любопытных взглядов, но большинство заметивших его людей старались держаться подальше. Через несколько секунд в его голове эхом раздался голос. Голос его отца, произносившего слова из далекого прошлого.

Пора начинать игру, Фрэнсис… Если сделаешь все, как я сказал, боль пройдет… Убей… Это все, что ты можешь… Ты — монстр…

Он посмотрел на дорогу перед стоянкой для грузовиков. Фары автомобилей высвечивали указатель: «Ашертон, 13 миль».

Он утер слезы рукавом.

— Хорошо, папа. Давай играть.

Держа руки за головой, Маркус прошел по крыльцу мимо тела Аллена Брубейкера, человека, которого подвел. Помощь ему слишком дорого обошлась Аллену и членам его семьи. Голова Маркуса болела и пульсировала от охвативших его отчаяния и чувства вины. Он ведь не только не сумел их защитить. Он стал причиной их мучений. Их нужно было защищать от меня, а не наоборот.

Заместитель шерифа велел ему остановиться перед одной из патрульных машин.

Маркус уловил горелый запах своего отвлекающего устройства, но пламя, вопреки его надеждам, уже погасло. Фары автомобиля, стоявшего капотом к сараю Брубейкеров, освещали его странным, искусственным сиянием.

Шериф держал Чарли близко к себе, но соблюдал дистанцию между собой и Маркусом.

— Встань на колени, заведи руки за спину и надень на них вот это. — Шериф бросил ему пару наручников.

Маркус ощущал полную беспомощность. Ему хотелось наброситься на шерифа и его людей, чтобы покончить с этим так или иначе. Он мог бы поступить подобным образом, если бы ему не приходилось думать не только о своей жизни, но и о жизнях других людей. Однако ситуация сложилась так, что он не видел иного выхода, кроме как исполнять приказы. Он завел руки назад, защелкнул на них наручники и опустился на колени.

После того как он подчинился, шериф встал перед патрульной машиной и крепким ударом по ногам заставил Чарли тоже опуститься на колени. Чарли смотрел в землю, избегая встречаться взглядом с Маркусом.

Маркус не винил мальчика в создавшемся положении, но знал, что сам Чарли себя винит. Маркус хотел бы прожить достаточно долго, чтобы успеть сказать Чарли: ему не за что себя ругать. Его утешало лишь то, что они отвлекли копов и дали женщинам возможность уехать. Но почти сразу же его сердце оборвалось: он увидел заместителя шерифа, выводившего из-за угла дома двух человек. Женщинам не удалось сбежать, их поймали. Это был последний сокрушительный удар по еще остававшейся у него слабой надежде. Теперь его поражение стало полным и окончательным.

Он знал, что в этом нет его вины. Шериф оказался плохим парнем. Это он убил Аллена. Все было так, но от этого Маркус не чувствовал себя менее виноватым.

Лорен с дочерью шли впереди офицера, который был ему незнаком. Оставалось только гадать, как он не заметил засаду и почему подручный шерифа не открыл по ним огонь сразу же, как только они вышли за дверь, чтобы загнать их обратно в дом.

Офицер заставил женщину и девушку встать на колени рядом с Чарли. Лорен посмотрела на Маркуса. Она казалась сломленной и изможденной.

— Он лежал на заднем сиденье автомобиля. У нас не было ни одного шанса. Шериф все продумал.

Шериф вмешался в их разговор:

— Наконец-то хоть один разумный человек. Ты права, Лорен. Я продумал почти все, но не учел появления здесь нашего друга Маркуса. Я не предполагал вмешивать в дело никого из вас, но порой приходится играть теми картами, которые тебе сдали. К сожалению, Маркус, твой фортель в сарае позволил Акерману сбежать, а он был очень важной фигурой в наших планах. Но не переживай. Я навел о тебе кое-какие справки и думаю, что ты сможешь послужить для наших целей даже лучше, чем Акерман.

— Идите к дьяволу. Я не знаю, какое безумие вы затеяли, но не стану в этом участвовать. С таким же успехом вы можете пристрелить меня прямо сейчас.

— Всему свое время, мой друг. Кроме того, мне не требуется твоя помощь или твое согласие. Ты сыграешь свою роль, хочешь ты этого или нет. Вот только, боюсь, мне не нужны статисты, а потому этих троих придется исключить из сценария.

Глаза у Лорен расширились от страха. Она встретилась взглядом с Маркусом, моля о помощи, но он был бессилен что-либо сделать. Кроме того, думал он, шериф наверняка просто разозлился и из-за этого говорит лишнее, не может же он и в самом деле быть таким чудовищем. Маркусу трудно было поверить, что тот на самом деле убьет беззащитную мать и ее детей. Но, с другой стороны, у шерифа была какая-то цель, а если взять примеры из истории, хорошие люди часто совершали невероятные зверства во имя своих высоких целей.

— Думаю, Маркус, мы никогда не узнаем, почему ты свихнулся и начал убивать всех подряд. Сначала Морин, а потом и Брубейкеров. А завтра… кто может предсказать? Видит бог, мне жаль, что ты втянул их во все это. Но что сделано, то сделано. Стоящая передо мной задача слишком важна, чтобы допустить хоть малейший риск.

Слезы навернулись на глаза шерифу, и его голос дрогнул, когда он сказал:

— Мне очень жаль, но я должен выполнить приказ.

Шериф с отвращением покачал головой, глубоко вдохнул и медленно выпустил воздух из легких. А потом застрелил всех троих остававшихся в живых Брубейкеров. Их безжизненные тела в ужасающе медленной последовательности повалились на землю.