В 2013 году группа археологов из университетов американских штатов Пенсильвания, Иллинойс и Огайо нашла в Кении очередное свидетельство великого китайского путешествия. На острове Ма́нда, входящем в архипелаг Ламу, ученые обнаружили китайскую монету шестивековой давности. Она представляла собой небольшой диск, сделанный из серебра и меди. В центре имелось квадратное отверстие, чтобы ее можно было пристегнуть к ремню. Как отметили археологи, монету изготовили в первой четверти XV века. На ней стояло имя правившего в то время в Китае императора Чжу Ди из династии Мин. Что касается адмирала Чжэн Хэ, то американские ученые назвали его «китайским Христофором Колумбом».

– Находка служит доказательством того, что он действительно побывал в Кении, – отметил Чапурукха Кусимба, глава экспедиции и куратор отдела африканской антропологии в Музее Фильда.

Из дальних странствий гигантские многопалубные джонки, на которых умещались тысячи моряков, воинов и обслуги, привезли в Пекин своему императору богатые дары, среди которых были невиданные животные жирафы и носороги. Но китайцы ничего не уничтожали. Они совершали краткие остановки, требовали от местных вождей формально признать верховенство правителя Поднебесной и плыли дальше.

Европейцы поселились надолго и так рьяно все переделали под себя, что от былого уклада мало что осталось. Многие города-государства пришли в упадок или исчезли вовсе, другие, вроде Малинди, продолжают считаться важными портами, но преобразились до неузнаваемости. Пожалуй, лишь Момбаса сохранила былое значение. Ее старый порт – одно из немногих мест, где, до некоторой степени, еще можно почувствовать атмосферу навсегда ушедшего древнего суахилийского быта.

За последнюю сотню лет Восточная Африка изменилась больше, чем за предыдущее тысячелетие. Порядком поколесив по ней, приходится это признать и с этим смириться. Истории, описанные в приключенческих книжках, которыми зачитывался в детстве, остались в прошлом. Большинство суахилийских городков мало отличаются от современных поселений в других бедных регионах мира. И все же осколки былого суахилийского мира сохранились, оставаясь яркими островками, на которых по-прежнему бурлит своеобразная жизнь. Ее приметы видны не только в застывшей архитектуре, но и в нравах и обычаях жителей старинных африканских городов, основанных без участия европейцев.

Однако прежде чем приступить к рассказу, в котором смешалась седая старина и день сегодняшний, хочется поведать о встрече с еще одним пережитком прошлого, которому лучше бы кануть в лету. Я имею в виду пиратов. Морские разбойники не только дожили до наших дней, но и неплохо приспособились к новым обстоятельствам. Они поставили себе на службу современную технику, средства связи, автоматическое оружие. Они процветают под носом у патрулирующих прибрежные воды флотилий НАТО, быстроходных боевых кораблей России, Индии, Ирана, Китая. С современными флибустьерами вынужден сталкиваться не только тот, кто плавает близ побережья Сомали, но и тот, кто предусмотрительно держится за сотни миль от берега.

Пришлось познакомиться с современными пиратами и мне, хотя в Сомали никогда не был. Причем знакомство произошло на суше, за полтысячи километров от морских просторов. Что поделаешь, такие они, эти новые сомалийские пираты, сумевшие создать международную бизнес-империю, хорошо смазанную деньгами и потому действующую быстро и почти безотказно. Впервые на эту разветвленную полуподпольную структуру я наткнулся в 2001 году, когда в руках у разбойников оказались наши рыбаки. С тех пор пиратская тактика стала еще более изощренной, а их возможности расширились. Но суть осталась прежней: сомалийские пираты и их пособники похищают людей и вымогают за пленников выкуп. Поэтому та давняя история актуальна и поныне.

Серая «Тойота Ленд Крузер» с высоченной антенной стояла первой в шеренге автомобилей, выстроившихся перед неприметным зданием в глубине аэропорта Уилсона – одной из трех воздушных гаваней столицы Кении. Среди других машин внедорожник выделялся не только цветом, габаритами, но и левым, «небританским» рулем. В Найроби движение левостороннее, поэтому привычное у нас расположение баранки здесь встречается крайне редко.

– Попался, голубчик, – с торжествующим злорадством подумал я.

После долгих поисков удача наконец-то повернулась ко мне лицом. Ошибка исключалась: другой такой машины в кенийской столице быть просто не могло.

Охранник указал на нужную дверь; секретаршу, представившись потенциальным деловым партнером, удалось без труда сбить с толку, и вот я в кабинете. Передо мной сидел молодой дородный сомалиец, источавший радушие в ожидании выгодного предложения. При взгляде на мою журналистскую визитную карточку улыбка исчезла с его лица, но отступать было поздно.

– Принеси папки с документами «Горизонтов», – крикнул он секретарше и, повернувшись ко мне, проворковал: «Сейчас вы узнаете все».

К тому моменту прошла неделя, как стало известно, что в южном сомалийском порту Кисмайо вооруженная группировка задержала траулеры «Горизонт-1» и «Горизонт-2» с «русскими экипажами». Новость исходила от кенийцев, для которых слова «русский» и «советский» значила одно и то же. Когда в печати встречались упоминания о соотечественниках и предпринимались попытки узнать подробности, обычно оказывалось, что речь идет о выходцах из бывших союзных республик.

Гастролировали в Найроби и «русские» танцовщицы варьете из Киргизии, и «русские» проститутки с Украины. И все попытки растолковать, что теперь это суверенные государства, а раз так, то должны отвечать за поступки своих граждан сами, были бесполезны. «Русские шлюхи выдворены из Кении», – гласили заголовки на первых полосах газет.

На сей раз информация оказалась верной. В Кисмайо в пиратский плен действительно угодили россияне. Только, чтобы удостовериться в этом, мне пришлось временно переквалифицироваться в сыщика. По прямой от Найроби до Кисмайо – всего километров 700. Казалось бы, преодолеть их несложно. Однако уже на территории Кении, по мере приближения к границе с Сомали, гарантии безопасности стремительно тают. Чем севернее, тем больше бродит по пустыням сомалийских разбойных групп шифта и банд угонщиков скота. По-русски звучит не слишком впечатляюще. Подумаешь, воруют ребята коров или коз. На самом деле это мощные формирования, состоящие из сотен бойцов, вооруженных автоматами и пулеметами. На лошадях и верблюдах они совершают длинные переходы, вырезают целые селения, сбивают посланные на их поиски полицейские вертолеты, а скот угоняют тысячами голов.

Если повезет увернуться от шифты и угонщиков, после пересечения кенийско-сомалийской границы никто ничего обещать не может уже наверняка. Юг Сомали, где Кисмайо всегда считался крупнейшим городом и главным портом, признан регионом повышенной опасности даже по меркам этой, с позволения сказать, нерядовой страны. После того как в 1991 году Сомали погрузилась в пучину конфликтов, распалась на десятки враждующих друг с другом районов и перестала существовать как государство, на большей ее части подобие порядка восстановить все же удалось. Но только не на юге. Там и в XXI веке продолжались вооруженные столкновения, а Кисмайо много раз переходил из рук в руки.