открытой супницы, которую тот водрузил на средину стола, заставил забыть обо всем. Да… суп, который варила сама Аглая, не имел такого манящего аромата, от которого тут же проснулся аппетит. Она мельком вспомнила, что утром закусила парой оладушков, еще несколько отложила себе на тарелку Берта, остальными позавтракали Глеб и Антон.

– В духовке жаркое, десерт будет позже, правда, приготовленный не мной. У меня работает чудесный кулинар…

– Женщина? – неожиданно ревниво спросила Аглая и тут же торопливо добавила: – Я имею в виду, что обычно повара – мужчины.

– Женщина. Приятная, даже красивая дама сорока с небольшим лет. Мать четверых детей, кажется, все мальчики. И жена моего шеф-повара по совместительству, – ответил спокойно Глеб, словно не заметив нотки ревности в ее голосе. – Аглаюшка, ешь суп, пока не остыл. Я вообще заметил, что питаешься ты кое-как. Вот переедешь ко мне…

– Неправда! Постой… как это – перееду?! – вдруг испугалась она. – А мой дом? Что с ним будет?

– Оставишь как дачу для Берты и ее капитана. Их дети будут по выходным свежим воздухом дышать, – уверенно ответил Глеб.

Аглая в изумлении смотрела на спокойно улыбающегося мужчину. Это когда же он успел все распланировать? Суток не прошло… Она, дочь, даже Антон, который, Аглая была в этом уверена, ни о какой женитьбе еще не задумывался, – теперь забота Глеба Голода?!

– Глеб, а учитывать мои желания и мнение в твои планы не вписывается?

– Прости. Я поторопился, да? – Он смотрел виновато, но Аглая была уверена, что никакой вины Глеб за собой не чувствует.

– Да! Во-первых, я против того, чтобы переезжать к тебе, – твердо произнесла она, но тут же мысленно задалась вопросом – а как по-другому? Он к ней – не вариант, потому что Берта… Гостевой брак? Вообще чушь, кто его только придумал! Ходить через два дома в гости друг к другу? Заранее созвонившись и спросив разрешения навестить? Такой товарищеский союз с обязательным сексом? Аглая едва сумела удержаться от смеха.

– Все варианты перебрала, да? Аглаюшка, да буду я с тобой советоваться по всем важным вопросам. В этот раз, прости, перестраховался. А вдруг бы ты наотрез отказалась? Тогда что – бегать на свидания как подростки? И сколько так? Год, два?.. Ты любишь готовить?

– Нет! – торопливо и слишком эмоционально воскликнула Аглая.

– А я люблю. Кормить люблю, на стол накрывать, довольные сытые физиономии едоков наблюдать. Неправильный я мужик в том отношении, да?

– Нет!

– Значит, договорились – питаемся у меня. Потому что твоя кухонька не для моих габаритов. Полноценно питаемся, как минимум три раза в день.

– Ты бросишь работу? – машинально поинтересовалась Аглая.

– Почти. У меня в двух ресторанах и так в основном администраторы со всеми проблемами справляются, а в центре города – мой первый, самый любимый, пока за мной. Я им живу. Жил. Поверь, оставлю на управляющего с легкой душой. Вкусно? – Он кивнул на опустевшую тарелку Аглаи.

– Не спрашивай. Как моя бабушка Фрося говорила: «Ум отъешь».

– Подаю жаркое! – Глеб ловко сложил грязные тарелки на поднос и отошел от стола. Аглая даже возразить не успела, как перед ней на круглом блюде уже стоял керамический горшочек.

– А где я буду работать? – спросила Аглая, когда Глеб налил ей в стакан гранатового сока – от чая она отказалась. – Прости, но пирожное в меня уже не влезет. Можно я домой возьму?

Глеб бросил на нее укоризненный взгляд.

– Твой дом, начиная вот с этого обеда, здесь. А комнату для мастерской выбери сама. Мне кажется, та, что с верандой, очень подойдет. Из нее как раз есть выход в сад, где можно будет делать фотосессии для твоих кукол. Я видел фотографии на сайте, ты снимаешь их среди кустов роз. У меня розарий не хуже вашего! – деликатно добавил он.

– Когда это ты успел мой сайт посетить?

– Ночью. Я даже не представлял раньше, что можно так очеловечить куклу. Завораживают твои девочки с первого взгляда. Ты у меня такой талант!

Аглая вздохнула. Ну, на сегодня хватит. Все, что он говорит – не о ней. Да ясно же – сам придумал когда-то женщину своей мечты (признался!), а теперь видит ее в ней, Аглае. А она совсем не похожа на ту, что живет в воображении Глеба. На самом деле она – стареющая женщина, у которой главными собеседниками после переезда Берты в город были куклы. Она совсем разучилась общаться с людьми за время своего затворничества, заказчики не в счет. Она и мать так себе, не уберегла от подлеца дочь, а нужно было костьми лечь, но не допустить этого брака с Олежеком, гори он в аду! И женой Лапину Аглая была никакой, даже скрыть не могла, что он ей противен. Вот и получала от него… забил бы до смерти когда-нибудь, наверное, да Бог его прибрал. Хотя если это Лев убил Диму, какой тут Бог? Но не о нем сейчас речь… «Бежать от Глеба нужно, вот прямо сейчас встать и уйти. Навсегда. Потому что в выдуманном им мирке я жить не смогу. Да, меня к нему тянет, внешне он мне нравится, в постели хорошо, готовит обалденно. Уверена, баловать будет, даже любить. По-своему, игнорируя то, что не подходит под его придуманный идеал. А я буду стараться изо всех сил, чтобы ему, этому идеалу, соответствовать. Как на долго нас хватит? Кто первым сорвется – я или Глеб? Скорее я. И начнется переселение на старую территорию. А там, вдруг и вправду Берта с Антоном… и внуки!» – пришла к печальному итогу Аглая.

– Прости меня, Глеб. Я не могу вот так, сразу, разрушить то, что у меня есть. Я пойду…

– Я все испортил, да? – вновь спросил он, бросил он на нее испуганный взгляд и тут же отвернулся. – Но это же не конец?

– Еще ничего не началось, Глеб, – произнесла Аглая твердо, поднимаясь из-за стола.

* * *

Глеб даже не двинулся с места, чтобы проводить Аглаю до выхода. У него начался приступ, таблетки были в спальне, он старался дышать ровнее, но боль становилась все более острой. Окликнуть Аглаю? Она, конечно, вернется, вызовет «Скорую», поедет с ним в больницу. И включит жалость. А ему не жалость нужна, а любовь. И никаких поблажек из-за того, что он болен. Только равные отношения, с взаимными уступками. Он хочет баловать любимую женщину, взамен иногда украдкой ловя ее благодарный взгляд, вот как сегодня, например. Взгляд, от которого у него улыбка – оскал, не сотрешь. Глеб понимал, что и потянуло