Первой до нее добралась все же свекровь, точнее, Наталья пропустила ее вперед, и в этом случае уступая главенство.

– Почему мы о смерти Олега узнаем от посторонних?! – с ходу налетела на нее мать мужа, подойдя почти вплотную.

Берта сделала шаг в сторону.

– Я дала ваши контакты следователю, ему все равно нужно вас опросить, – спокойно ответила она.

– Нас?! Мы-то при чем? – с визгом возмутилась Наталья. – Ты убила мужа, а нас допрашивать? Хотя пусть! Я все скажу, да, мам? И как ты издевалась над ним, потому что он не зарабатывал столько, сколько тебе нужно было на барахло, машину и квартиру! Как ты выгоняла нас, его самых близких людей, на улицу. Потому что мама и я вступались за него. Да, мам? И еще много разного о тебе можем рассказать следствию. Про то, как вам чужой дом обломился в наследство. И мужа своего твоя мамаша наверняка на тот свет отправила, с чего бы нестарому мужику вдруг умирать? Вы обе – убийцы!

– О! Это серьезные обвинения. Повторить не желаете? Для суда? – Берта демонстративно включила запись на телефоне. – Ну, что же вы вдруг замолчали, Наталья Леонидовна? Кстати, вы зачем пришли?

– Ты должна нам отдать вещи Олега. И подарки, которые он тебе дарил. С остальным имуществом, машиной и квартирой мы будем разбираться позже! – торжественно и с вызовом в голосе произнесла свекровь.

– Ну, пойдемте, – еле сдерживая смех, согласилась Берта. Да, у Олега было много тряпок – любил он по бутикам ходить, первое время и она сопровождала его, ведясь на его слова, что нужен ее совет. Перед каждым «инвестором» Олежек, чтобы произвести впечатление, должен был показаться в новом прикиде.

Если бы ее вещи в гардеробе не соседствовали с вещами мужа, Берта вышла бы из спальни вон, до того тошно было смотреть, как молча и сосредоточенно эти две женщины укладывают барахло в огромный чемодан. Берта сняла его с антресолей, как только увидела, как свекровь достает из пластикового пакета клеенчатые сумки в синюю и красную клетку. Сумок было штук пять, не меньше, потрепанные ручки и стертое днище выдавали их возраст. Берта тут же вспомнила, как муж рассказывал о том, чем занимались родители в девяностых – свекровь держала палатку на городском рынке, где продавала шмотки, привезенные из Турции.

Берта по очереди открывала дверцы гардероба, стопками снимала с полок свитера и футболки, отдавала женщинам в руки. Костюмы сняла со штанги вместе с вешалками, обувь выставила в ряд, нижнее белье сложила в пакет.

– Здесь закончили, – она обвела взглядом спальню. – Ах, да… подарки!

Она с улыбкой смотрела на тревожно переглядывающихся женщин, принявших из ее рук обручальное кольцо и коробочку с серьгами, которые она так и не надела ни разу. Даже не потому, что у Берты не были проколоты уши, о чем мужу было известно. Сами по себе эти изделия являлись образчиком советского ширпотреба, и только в безумной фантазии Берта могла бы представить, как надевает их.

– Мама, это же твои! – взвизгнула вдруг Наталья. – А ты Виталика в краже обвинила!

– Ваш сын подарил их мне на первую годовщину свадьбы, – давясь смехом, сказала Берта. – Берите-берите, я не в претензии. Кстати, чтобы вам не думалось… Машина приобретена мной до вступления в брак с Олегом, квартира в ипотеке, а кредит я тоже оформила еще до свадьбы. Мебель, техника куплены сразу, двумя днями, чеки с датами я сохранила. А теперь пойдемте, я отдам вам дубленку и куртки. Более ничего ваш сын за наш недолгий брак не нажил. Проявляя добрую волю, скажу, что требовать с вас его долг я не стану. Хотя на руках у меня его собственноручная расписка. И представьте, десять тысяч баксов он занял у меня тоже незадолго до свадьбы. Впрочем, три года еще не прошло, я могу подать в суд. Вы как наследники…

– Ты ничего не получишь! – вновь взвизгнула Наталья, теряя над собой контроль и поворачиваясь к матери. – Ты во всем виновата! Ты Виталика оговорила, мне жизнь сломала, Олега убедила жениться на этой! Сказала, что она богата…

– О как! Так своему счастью я обязана вам, Жанна Валерьевна? Забавно…

– А ты не лыбься! Такого мужика красавца отхватила, а сама – мышь серая очкастая. Вот Ксюша… – приблизилась к ней Наталья.

– Молчи, дура! Пойдем! – подтолкнула ее к выходу из спальни мать.

«Ну, вот и встало все на свои места. Мне готовилась замена на хорошо обеспеченную красавицу Ксюшу Голод. Получается, Олег ее уже и родственникам представил? В качестве невесты или как? – подумала Берта. – Вот сюрприз вышел бы всем троим, если бы Ксюха накануне свадьбы слиняла с новым любовником! А старуха с компанией осталась бы у разбитого корыта!»

Она достала из шкафа-купе вещи Олега, даже помогла уложить дубленку и застегнуть молнию на сумке (чемодана все же не хватило). Берта торопилась выставить этих двух баб из своего дома и из жизни.

– Ты не отвезешь нас?! – возмутилась Наталья, когда поняла, что они с чемоданом и сумками стоят на лестничной площадке, а Берта даже не переступила порог квартиры.

Берта не ответила, просто аккуратно убрала руку сестры бывшего мужа с косяка и быстро захлопнула дверь.

Глава 25

Аглая ошеломленно смотрела вслед женщине, которая шла к дому Глеба. Она только что впустила незнакомку в калитку, лишь одним кивком ответив на ее приветствие и вопрос, дома ли Глеб. Кто эта красавица? Его бывшая? Легкий акцент выдавал иностранку, или ей показалось, что это акцент? Женщина говорила на чистом русском, приветливая улыбка выглядела искренней, смотрела открыто. Эта красавица даже не сомневалась, что ей здесь будут рады.

Ревности не было, но у Аглаи появилось неприятное чувство, что ее обманули. Кто? Да Глеб же, совсем недавно озвучивший ей свои планы на совместную жизнь. Которых она, честно сказать, испугалась. Или нелюбовь к Глебу ее остановила? А какая она, любовь? Аглая помнила лишь то, как «пропала», когда встретила Осокина. Стас поселился в ней самой, она, если его не было рядом, все равно чувствовала, что не одна. Это была грань помешательства, раздвоение личности. Аглая помнила, как рвалась домой, когда подозревала, что он уже там. Откуда знала? Тогда сотовых телефонов не было, но зато существовала невидимая ментальная связь. Которая, кстати, пропала сразу же, как Стас впервые не пришел ночевать. Аглая в ту ночь плакала, обзванивая морги и больницы, нарастающая паника не давала ей успокоиться и просто подождать. Утром Аглая вынесла кресло в