— Жаль, что Гортензия ушла, она очень милая девочка. Вы же с ней вроде хорошо сдружились?

Не оставляла попытки разговорить девушку.

— Да. Она и правда, милая. Хотела дружить с такой, как я.

Последние слова она почти прошептала, и поспешно опустила взгляд в блокнот.

— Фелиция, ты не должна относиться к себе так пренебрежительно.

Мой неожиданно строгий голос заставил её вздрогнуть. Ох, какой же запущенный случай.

— Я понимаю, через что тебе пришлось пройти. Но пойми, ты не виновата в предрассудках остальных людей. — Попыталась достучаться до девушки, если честно, не особо надеясь на успех.

— Ты не понимаешь. Я сама ненавижу эти глаза, ведь из-за них мою маму обвинили в измене отцу, и сожгли на костре до того как он узнал, что я и правда его дочь, и смог её спасти.

Тошнота подкатила к горлу. Да что же со всеми творится? Сколько ещё подобное будет продолжаться? А ведь она одна из многих, чья жизнь сломана из-за не терпимости и разъедающей ненависти.

— Если бы только у отца был ещё ребенок, мне не пришлось бы всё это терпеть.

Какие детские слова. Ведь так проще же, если твоя жизнь не выносима, нужно просто перестать жить. Бороться? Пф-ф, зачем? Если можно просто сидеть, терпеть и страдать. Я не собираюсь её утешать, а, пожалуй, просто расскажу кое-что интересное.

— Знаешь, в нашей семье было семеро детей. Мой отец успел за свою жизнь жениться пять раз. Моя мать была второй женой, и хочется верить, что самой любимой. У меня было четыре брата и две сестры, которых я так и не узнала, хоть мы и жили под одной крышей. А всё по тому, что я внешне отличалась от них. Кожа их имела золотистый оттенок, глаза были небесно-голубыми, а волосы больше всего напоминали поспевшую пшеницу.

Фелиция с удивлением рассматривала меня, уделяя особое внимание иссиня-чёрным волосам и моим фиолетовым глазам, а я продолжила:

— Каждая мачеха считала своим долгом сказать мне, что я не дочь моего отца. Каждый брат и сестра, когда достаточно вырастали, тоже не забывали попенять на мою внешность. И знаешь что? Каждый раз, когда они тыкали в моё отличие от них, я только радовалась и начинала любить себя ещё больше. У каждого из нас есть прошлое, у кого-то оно хуже, у кого-то лучше. Ни ты, ни твой отец не виноваты в произошедшем, и вернуть всё, чтобы исправить, вы не в состоянии. Тогда может лучше просто жить, и идти дальше с высоко поднятой головой?

Девушка просто смотрела на меня, а потом удрученно сказала:

— Не все такие сильные Мэл. Я не могу задавить в себе все эти чувства.

— На самом деле, всё очень просто. У каждого из нас есть выбор, быть сильным и идти дальше, или сказать, что слабая и просто терпеть удары судьбы, ожидая дня, когда же, наконец, всё закончиться.

Встав, отряхнула платье от налипших травинок, и добавила:

— Инесс и Рамина очень хорошие девушки, попробуй подружиться с ними. Кто знает, может твоя жизнь станет чуточку светлее после этого. Одиночество не поможет тебе.

Оставив девушку в задумчивом молчании, пошла дальше, размышляя о том, зачем вообще решила поговорить с ней, да ещё и о своей семье рассказать. Плохо, очень плохо, слишком мягкотелой я становлюсь, а в этом мире такие долго не живут.

После ужина увидела, как Фелиция сама заговорила с Инесс. Та оторопела, но Рамина стоящая рядом не растерялась и, проявив дружелюбие, пригласила к себе в гости. Хм, может даже не зря распиналась перед девушкой.

Незадолго до испытания «Наследие» мои мысли подтвердила мадам. Нас отправят в Храм, и в присутствии Жреца проверят на генеалогическом артефакте. Оказалось он способен ещё, и выдать процент совместимости потенциальной пары. Поэтому по полученным данным будут уже смотреть, кто меньше всего подходит в жены Принца.

А теперь главный вопрос. И как мне проходить это испытание? От представленной картины как на пергаменте расцветает не только золотое дерево предком, но ещё, и, судя по всему угольно-черное, становилось тоскливо.

— А что случилось с твоей матерью? — спросил Вик, когда мы сидели на уютной лавочке во время очередного свидания.

— Тебе интересна официальная или настоящая версия? — решила поюлить.

— А они расходятся? — включился в игру Принц, сверкая на меня своими не возможными глазами.

Перебрасываться, как выяснилось, вопросами мы можем долго, а времени в обрез, так что перешла сразу к сути.

— Официально, несчастный случай. Когда мне было три, на прогулке на неё напал вурдалак, и она не спаслась. В нейтральных землях не так безопасно как здесь.

— Если тебе тяжело об этом говорить, то не нужно. — Вик не хотел, чтобы я вспоминала плохое, но по правде говоря, жуткого в моей жизни было столько, что он бы пришел в ужас.

— Всё это произошло очень давно, так что я могу почти нормально говорить на эту тему. — Для обычных людей очень и очень даже давно всё произошло.

Пользуясь тем, что нас не видят, придвинулась к нему вплотную и его рука скользнула на мою на половину открытую спину.

— Мне не нравиться твоё “почти”, да и не такая уж ты и взрослая.

Гм, ты бы удивился, милый, точнее, очень удивишься, едва узнав, сколько мне лет. Вот всё жду, когда он сам спросит, потому что тема возраста мне очень неприятна, и самой её заводить не хотелось.

— Эти воспоминания, вызывают во мне лишь гнев, поэтому и, почти.

— Так что же случилось на самом деле? — Вик был полон участия и с тревогой смотрел мне в глаза.

— Её убили, хладнокровно растерзали, и это был не вурдалак. — В трёхлетнем возрасте мой разум из-за перерождения не был детским. И я помню, как сейчас, что тогда очень удивилась подобному известию. Ведь я сама видела, как сильна была мама, и какой-то вурдалак для неё не стал бы проблемой. Она довольно часто использовала силу рядом со мной, но втайне от остальных.

— То тоже был монстр, но он пришел в человеческом обличии. Прикрывался дружелюбной маской, убеждая всех, что он простой человек. Мой отец так и не узнал, что это именно он был виноват в смерти матери. Зато знал старший брат, который видел всё, но он никому, ничего не сказал.

Каждый раз, вспоминая Гэрида, я начинаю злиться. Вот кого из своих родных я бы с удовольствием отправила на тот свет лично, но, к сожалению, без меня нашлись желающие. Уж очень поганый был характер у моего старшего братца. Отец всегда жалел своего наследника, и позволял ему слишком многое, вот и получился в итоге, мелкий человечишка, которого волнуют лишь собственные желания и благополучие.

— И что стало с тем, кто убил твою мать? — Вик искренне сочувствовал, и хотел дать мне выговориться, в надежде, что мне станет легче.

— Он умер. — Кратко ответила я.

Даже не соврала, только не договорила, что в преисподнюю отправила его именно я. Он был первым, на ком я использовала смертельное проклятье, и единственным, чью жизнь я просто жаждала отнять.