что я вам хотел сказать. Идите на следующий урок, не творите дичь в коридорах. Свободны.

Мои одноклассники потянулись к двери.

— Госпожа Кобалия, — тон куратора был необычайно уважительным, — а вас я попрошу остаться.

* * *

Отбор на турнирные соревнования был главной темой дня. Насколько я понял, раньше отбирали старшаков. Это логично — они успели пробудиться, развить дар и усилиться в сфере боевых искусств. Никогда ещё в роли кандидатов не выступали первоклассники. Причём, сразу двое. И если Кобалия была бессмертной, прожившей полторы сотни лет, клановой, из уважаемого рода, то с этим могли хоть как-то мириться. Во мне же видели безродного выскочку, необъяснимым образом умеющего за себя постоять.

Естественно, друзья засыпали меня вопросами. Больше всех о моей связи с инквизиторами допытывался Ираклий. Я честно отвечал на вопросы, ибо скрывать происки консистории не имело смысла. Все и так знали, что к отдельным гимназистам присматриваются, но далеко не всем приходят повестки в семинарию. Да, сами инквизиторы называли свои писульки «‎приглашениями», но это как с Великим Турниром. Сделка, от которой невозможно отказаться.

Маро сразу после несанкционированного классного часа испарилась. Думаю, её вызвали на арену ланистеры, чтобы устроить грёбаный кастинг. Ничего хорошего это не предвещало. Я слышал, что участники Турнира бьются насмерть, и выживает только победитель. За редкими исключениями, но их по пальцам можно пересчитать. Чемпион старается не оставлять живых противников за спиной, понимая, что за десять лет враги подготовятся лучше и попробуют отомстить за поражение. А турнирный опыт, как известно, бесценен. Так что в интересах Маро — избежать включения в тот самый сборняк, который клан в итоге выдвинет на состязания.

— Не прокатит, — сказала Регина, когда мы обсуждали эту тему после обеда. — За Маро будут присматривать ясновидцы и телепаты. Никто не позволит ей саботировать Турнир.

Охренеть.

Тоталитаризм в отдельно взятом клане. Большой Брат следит за тобой, и всё такое. Впрочем, почему в отдельно взятом? Весь этот грёбаный мир поделён на сферы влияния. Тут вам и святая инквизиция, и мойры, которые без зазрения совести перекраивают чужие судьбы…

Свобода — иллюзорное понятие.

Даже правитель страны не свободен в полном смысле этого слова. У царя или президента всегда есть обязательства перед элитой, которая привела его к власти. Перестанешь устраивать своё окружение — организуют дворцовый переворот. Или подстроят несчастный случай на охоте.

— Может, её забракуют, — пожал плечами Гриднев. — Есть и другие кандидаты. Чем она лучше?

— Сто пятьдесят лет непрерывных тренировок, — резонно ответил Ираклий. — Я слышал, других бессмертных в гимназии нет.

— Мастер Мерген, — напомнила Регина.

— Ну, кроме него.

— Мергена не выставят, — начал рассуждать Игорь. — Он им нужен, чтобы натаскивать молодых.

— Там другое, — отмахнулась Регина. — Мерген не может участвовать в Турнире трижды.

— Что? — чуть ли не хором воскликнули Ираклий с Гридневым.

В ожидании урока каббалистики мы зашились в одну из рекреаций, рассевшись на диване и мягких креслах. За окном шумел дождь, серость окутала всё пространство двора.

— А вы не знали? — удивилась Регина. — Мерген-оол — знаменитая личность.

— Мерген чудом уцелел в полуфинальном поединке, — в рекреацию вошла русоволосая Ева. — Все думали, что он умрёт, но целители вытянули с того света. Через десять лет мастер стал чемпионом, и наш клан стал правящим. Фазис тогда был столицей империи.

— Это когда было? — Игорь повернулся к девушке.

Ева продефилировала к окну, заняла свободную банкетку и обворожительно улыбнулась. Сегодня, по своему обыкновению, девушка соорудила на голове два хвостика, но вот платье мне показалось более коротким, чем положено по гимназическому уставу…

— В тысяча девятьсот первом, — сообщила Регина.

На лице Гриднева застыло удивление.

Что ж, ребят можно понять. Дом Эфы крайне редко побеждает на Великих Турнирах. Главные фавориты — Москва и Неваполис. Болеть за представителя клана на арене — то же самое, что верить в победу сборной России на чемпионате мира по футболу.

— Вот, — Ева победоносно вздёрнула подбородок. — А регламент Турнира запрещает тройное участие для бессмертных. Иначе один клан получит решающее преимущество.

Ева мне нравилась.

Красивая, любознательная, с аппетитными формами… Девушке всего пятнадцать, но мужское внимание она уже может привлечь.

И, судя по всему, Ева тянулась к нашей компании.

— А Даша где? — с опаской произнёс Ираклий.

Даша и Ева были соседками по парте. Не лучшими подругами, но обедали вместе, держались рядом, и Даша почему-то была уверена, что подругу надо всячески опекать и оберегать от плохих парней вроде меня.

— Уехала куда-то с родителями, — Ева пожимает плечами. — Дела рода. Предки написали заявление Андерсону, её отпустили.

— И как ты её терпишь, — не выдержал Гриднев.

— Но-но, не трогайте Дашу, — вскинулась Ева. — Она хорошая, только с пунктиками. К ней надо найти подход…

— Вот ещё, — фыркнул Ираклий, — подход к ней искать.

Я заметил, что Ева села поближе ко мне и на протяжении всего разговора бросала в мою сторону откровенные взгляды. Нет, я всё понимаю, но нам нет и шестнадцати…

Маро на каббалистике так и не появилась.

Лишь к пятому уроку, коим был рукопашный бой, девушка присоединилась к страдающим одноклассникам. Почему страдающим? Бессмертный чемпион опять выгнал нас бегать под дождь.

Мне пришлось ускориться, чтобы нагнать Маро.

— Всё в порядке?

— Нет, — девушка была мрачнее тучи. — Не в порядке.

— Взяли, — догадался я.

Кобалия угрюмо кивнула.

— Только тебя? — Игорь присоединился к нашей славной компании. — Со всей школы?

— Да, — огрызнулась Маро. — Не вижу в этом ничего хорошего.

— Я тоже, — обиделся староста.

Мы бежали по «‎гари» — продукту горения угля, которым в этой реальности посыпали дорожки стадионов. Гарь обеспечивает приемлемую амортизацию, пропускает воду и противостоит росту вездесущей травы. Я так понял, до резиновых покрытий в Фазисе додумаются лет через десять. Или ещё позже.

— Папу жалко расстраивать, — неожиданно выдала девушка.

Ливень немного поутих, зато поднялся пронизывающий ветер. По небу носились сизые клочья, которые постепенно срастались, загромождая светлые участки. Значит, подумал я, хлынет опять.

Интересно, каково это — иметь дочь, живущую с тобой полторы сотни лет? Все мои дети однажды умирали, сравнивать не с чем. В теории у Маро могла быть толпа мужей, дети, внуки и правнуки. Я ведь ничего