Согласно описаниям внешности Суворова, даваемым современниками (болезненность в детском возрасте, худощавость, подвижность), а также портретным изображениям, его оправданно отнести к тому из трех выделенных Э. Кречмером главных типов строения тела, который этот ученый называет астеническим. Людей данного типа отличают слабость, особенно в детстве; пониженные, по сравнению со средними, размеры в объеме, ширине и весе тела; отсутствие склонности к накоплению жира с возрастом; резкие черты худощавого лица[335]. В соответствии с исследованиями Э. Кречмера, существует ясная биологическая связь между астеническим строением тела и психической предрасположенностью к шизофрении[336]. Относительно Суворова этот вывод подтверждается особенностями его поведения и жизнедеятельности, характерными для шизотимиков[337]:

– аутизм (еще в детстве Суворов мог целые дни проводить один в своей комнате, занятый игрой в солдатики, а придя на военную службу, сутками оставался в палатке в лагере в полном одиночестве, совершенно не общаясь с окружающими);

– агрессивность (выбор военной профессии, несмотря на желание отца сделать его гражданским чиновником, а затем перевод в драгунский полк действующей армии со спокойной службы военным интендантом);

– деспотизм (невнимание к мнению окружающих людей и упорное стремление навязать им свою волю);

– пониженный половой инстинкт (поздняя женитьба по настоянию отца на «засидевшейся в девках» и малознакомой женщине, невнимание к жене и крайне непродолжительные периоды совместной семейной жизни, частые измены со стороны жены, фактическое прекращение супружеских отношений);

– резкие аффективные реакции (прыгал через стулья, узнав о повышении в чине, катался по земле перед солдатами в сражении при Нови после неудачной атаки);

– сужение круга интересов до узкой сферы военной службы;

– спартанская непритязательность к условиям жизни;

– язвительный сарказм (хорошо известны публичные высказывания Суворова, оскорбительные для российской политической власти и военных союзников России: «русские прусских всегда бивали» – о прусской армии, «неисправимая привычка битыми быть» – об австрийской армии, «пудра не порох, букли не пушка, коса не тесак, а сам я не немец, а природный русак» – о военной реформе императора Павла I);

– эксцентричность (пение петухом по утрам, публичное испражнение в общественном месте, вызывающая одежда).

Таким образом, Карла XII и Суворова объединяет общее германо-скандинавское происхождение, а также шизотимический тип личности. Соответственно, биологическое и психологическое родство обусловило идентичность полководческого «почерка» шведского короля и русского генералиссимуса. Причем то, что Суворов, знакомый с различными способами и методами военных действий, предпочел такой стиль ведения боя, еще раз подтверждает его внутреннее психологическое тождество с Карлом XII.

Свой первый боевой опыт Суворов получил во время Семилетней войны, где, участвуя в битве под Кунерсдорфом, он мог видеть, как доведенный по быстроте до предела современных ему технических и человеческих возможностей залповый огонь прусской пехоты («мельница старого Фрица») не смог нанести русско-австрийским войскам такие потери, чтобы обеспечить Фридриху II победу. В конце битвы измотанная прусская пехота была опрокинута штыковым ударом русских и австрийских солдат. Заметив низкую эффективность огневого боя с использованием существующего несовершенного стрелкового оружия, Суворов обратился к краеугольному камню тактики Карла XII – атаке холодным оружием – и увековечил этот взгляд в своей «Науке побеждать», заметив, что «пуля – дура, штык – молодец». Поскольку он посчитал, что каждый обученный штыковому бою солдат обязательно убьет или ранит одного-двух противников, в то время как при стрельбе того же можно достигнуть только целым подразделением из нескольких десятков человек, то не уделял огневому бою значительного внимания в тактике пехоты.

Однако, как и в случае с армией Карла XII, тактика ближнего боя приносила свои плоды в ходе действий против хуже подготовленного противника с низким боевым духом – турецких и польских войск. При столкновении с обладающими высоким боевым духом и хорошо обученными армиями республиканской Франции этот метод обернулся только высокими потерями. Все ключевые сражения в ходе Итальянской кампании фельдмаршала Суворова в 1799 году были выиграны не благодаря штыковым атакам, а за счет оперативно-тактического маневра, возможность которого обеспечивало значительное численное и материальное превосходство русско-австрийской армии (в битве на реке Адде 28 тыс. французов против 49 тыс. союзников; на реке Треббии – 33,5 против 37 тыс.; при Нови – 35 против 51 тыс., причем, артиллерия французских армий обычно насчитывала от 30 до 40 орудий, в то время как у союзников во всех случаях имелось свыше 60 стволов[338]).

Эффективно использовать метод атаки холодным оружием русские смогли только при отступлении из Италии, в Альпах, где горная и пересеченная местность затрудняла массирование огня и благоприятствовала скрытому сближению с противником на короткую дистанцию. Здесь русские войска успешно применили свою выучку для штыкового боя при овладении горными высотами и проходами, а также в ходе арьергардных контратак.

Соответственно иностранные военные наблюдатели, оценивая действия Суворова, а затем и основанную на этих же принципах тактику русской армии в войне против наполеоновской Франции, пришли к выводу, что победить русских возможно благодаря тактическому маневру – уходом от штыковых атак, а также за счет сильного и сосредоточенного артиллерийского и ружейного огня[339]. Этой тактической доктрины и старались придерживаться военачальники англо-французской армии через 55 лет, уже в ходе Крымской войны, что вновь позволило западноевропейскому солдату утвердить свое превосходство над русским и поддерживать его вплоть до Второй мировой войны.

С точки зрения проявлений интуиции, как характерной и неотъемлемой особенности полководческого «почерка» Карла XII, наиболее значимой среди побед короля Карла является битва под Нарвой. Здесь и русский царь (хотя в самой битве он не участвовал и не руководил войсками, однако структура армии, ее состав, подготовка, планирование боевых действий, выбор позиции и дислокация частей на поле боя были обусловлены его приказами), и шведский король ярко продемонстрировали свои качества полководцев. Причем в силу стереотипов мышления и поведения противников, часть из которых сложилась в результате Нарвского столкновения, битва под Полтавой стала во многом его копией.