Дягилевым документах тот называл себя «Attache à la Chancellerie Personelle de Sa Majeste I’Empereur de Russie»[128]. Он описал и небольшое скандальное происшествие:

Однажды он (Астрюк), собираясь вручить сумму в 10 000 франков «аккредитованному представителю» Дягилева, получил письмо с пометкой «лично и срочно», которое гласило: «Дорогой друг! Пожалуйста, не давайте денег ни одному из моих секретарей без моей карточки на каждую выплату. Всегда ваш Серж де Дягилев». Месье Астрюк, встревоженный таким внезапным проявлением недоверия, попросил объяснений, но не получил их. Однако несколько дней спустя он услышал, что доверенный сотрудник и очень близкий друг Дягилева, иногда исполнявший роль бухгалтера, так что ему доверяли и доставку денег, внезапно покинул Париж в тот самый вечер, когда было послано знаменитое письмо — факт, который может привести к разного рода предположениям.

Это, безусловно, намек на побег бывшего секретаря и любовника Дягилева, Маврина, с Ольгой Федоровой.

Любопытный факт, но, пожалуй, типичный для беспощадного театрального мира*[129]: Астрюк, которому предстояло еще несколько лет так тесно и успешно сотрудничать с Дягилевым, несет ответственность за то, что зимой 1909/10 года нанес непоправимый ущерб репутации Дягилева при императорском дворе. Хотя император и не доверял ему, да и великие князья, за исключением покойного великого князя Владимира, не жаловали его своим вниманием, а великую княгиню Марию Павловну после смерти мужа настроили против него, и тем не менее Дягилев благодаря успеху Русского сезона мог рассчитывать на получение субсидии из императорского денежного фонда. Астрюк сделал это маловероятным, если не сказать — невозможным, так что в конце жизни, бегло набрасывая для Кохно и Лифаря фрагменты воспоминаний о начале своего предприятия, Дягилев мог утверждать, что никогда не получал ни рубля от императора на организацию своих балетных сезонов.

Зная, что письма в России часто вскрываются и подвергаются цензуре, Астрюк для общения со своими пособниками по интриге в Санкт-Петербурге изобрел специальный код, чтобы говорить о людях, имеющих самое близкое отношение к этому делу. Весьма существенно, что в этом списке нет кода для Нижинского: он уже считался настолько неразрывно связанным с Дягилевым, что никакие попытки использовать его в качестве пешки в затеянной игре даже не рассматривались. Одни кодовые имена более многозначительны, другие — менее.

Император — Пьер;

Великая княгиня Мария Павловна — Жаклин;

Андрей — Жозеф;

Борис — Габриель;

Сергей — Эмиль;

Управляющие Оперы — Элементы;

Дягилев — Бродяга;

Астрюк — Кризаль;

Кшесинская — Мелани;

Шаляпин — Иван;

Кальвокоресси — Валет;

Банкротство — Юджени;

Русская опера — Весна;

Русский балет — Зима;

Дирекция императорских театров — Максим;

Фредерикс — Бабила;

Художники — Птицы;

Материал — Окно;

Ангажемент — Должность;

Гинцбург — Тапир;

Павлова — Любовь;

Карсавина — Разум;

Мефистофель — Чертенок;

Севильский цирюльник — Севилец.

Дягилеву определили в коде роль «Бродяги» по контрасту с «Кризалем» Астрюка: Кризаль — честный человек, bon bourgeois[130]из «Les Femmes Savantes»[131] Мольера.

В декабре некий Жюль Мартен писал из Санкт-Петербурга по поводу дягилевского «досье», которое должны были показать Бабиле (графу Фредериксу). Он пишет, что видел Мелани (Кшесинскую) и имел продолжительную беседу с Эмилем (великим князем Сергеем) и Жозефом (великим князем Андреем); что он в скором времени увидит Жаклин (великую княгиню Марию Павловну) и подробно расскажет ей о поведении Бродяги (Дягилева). Последнему не удалось достать денег в Петербурге, и он попал в трудное положение, так как в дополнение к 10 000 франков, которые он должен будет заплатить Парижской опере, от него намерены получить большую сумму, чтобы возместить расходы на предполагаемый лондонский сезон. Мартен слышал (ошибочно), что главными поручителями Дягилева в Париже были маркиза де Ганей, а также графиня де Шевинье, хотя в меньшей степени. Мартен увидится с Максимом (дирекцией императорских театров) на следующий день; Пьер и Бабила (царь и граф Фредерикс) вернутся (из Крыма, Ливадии) через две недели. Однако в середине декабря Дягилев приехал в Париж, где графиня де Беарн, мадам де Ганей, мадам де Шевинье и Мися Эдвардс любезно взяли на себя труд свести вместе его и Астрюка, чтобы они смогли обсудить свои разногласия. Серт и Роберт Брюссель присутствовали на этих встречах, и в письме Брюсселю, датированном 23 декабря, Астрюк суммировал результаты.

Астрюк из Парижа Брюсселю в Париж, 23 декабря 1909 года:

«Дорогой друг,

После бесед, происходивших в последние несколько дней между месье Сержем де Дягилевым, месье Сертом, вами и мной, благодаря благожелательному вмешательству нашей общей приятельницы, жаждущей воссоединить двух бывших соратников, разделенных серьезными разногласиями, я теперь предлагаю детально разработанные условия, которые, как мне кажется, помогут уладить дела.

Затруднительная ситуация, которую обсуждали наши друзья, заключается в следующем:

1. В мае-июне будущего года я организую в театре Шатле сезон Итальянской оперы, в котором примут участие труппа, хор и кордебалет нью-йоркской „Метрополитен-опера“ со своими декорациями и костюмами. Об этом уже было объявлено в парижской прессе некоторое время назад.

2. Месье Серж де Дягилев со своей стороны дает в то же самое время в Парижской опере сезон русской оперы и балета, подобный тому, который он давал в прошлом году с моей помощью в Шатле.

Для наших представлений в театре Шатле по согласованию с дирекцией нью-йоркского театра выбраны следующие дни: вторники, четверги и субботы с 19 мая по 25 июня. Эти дни были запланированы для того, чтобы избежать совпадения с абонементными днями в Опере, что, безусловно, нанесло бы убыток моему сезону.

Дни, выбранные месье де Дягилевым, по необходимости те же — вторники, четверги и субботы, так как только по этим дням в Опере нет спектаклей и, следовательно, она может предоставить свою сцену.

Детально обсудив пути возможного соглашения, было решено:

1. Месье де Дягилев не может нарушить свое соглашение с Оперой и перенести сезон на 1911 год.

2. Месье де Дягилев не может перенести сроки гастролей на три недели назад, так как у него подписаны контракты с Лондоном на время, предшествующее и последующее за парижским сезоном.

Единственное возможное решение проблемы было предложено месье де Дягилевым, а именно: мне следует согласиться изменить свои планы и перенести дни представлений в Шатле со вторников, четвергов и суббот на понедельники, среды и пятницы.

Несмотря на серьезный ущерб от подобных изменений, подвергаясь опасности полностью потерять абонентов Оперы и таким образом уменьшить свой потенциальный доход на 22 000 франков за вечер, тем не менее я склонен согласиться с предложенным на следующих условиях:

1. Месье де Дягилев принимает на себя обязательство обеспечить участие Шаляпина в период с 19 мая