по 25 июня в трех представлениях оперы Бойто „Мефистофель“ и в трех „Севильского цирюльника“ (в ролях Мефистофеля и Базилио).

2. Административная работа, абонементы, продажа билетов, реклама и все прочее, связанное с Русским сезоном, поручается мне месье де Дягилевым на тех же условиях, какие определяются моим контрактом с труппой „Метрополитен-опера“, по которому мне причитается 5 % от общего сбора с каждого представления, выплачиваемых ежевечерне, наподобие того как выплачиваются общественные пособия и Droit de Pauvres[132] плюс 25 % от общей прибыли, если таковая будет, эта сумма должна быть выплачена в течение недели после последнего представления.

3. Немедленная выплата суммы в 24 711 франков плюс издержки и проценты, которые месье де Дягилев все еще должен мне со времени последнего Русского сезона.

4. Месье Астрюк и Кº назначают парижских представителей Русского сезона, и месье де Дягилев должен им заплатить.

5. Необходимо установить финансовые гарантии, которые обеспечат выполнение вышеупомянутых условий…

Искренне ваш Габриель Астрюк».

P.S. К вашему сведению, после нашего первого обсуждения я послал телеграмму в Нью-Йорк: «Надеюсь заполучить Шаляпина три Мефистофеля, три Цирюльника» — и получил следующий ответ: «Вопрос с Шаляпиным необходимо решить в течение десяти дней. Более позднее решение сделает изменение планов невозможным. Гатти-Казацца».

Итак, Дягилев и Астрюк снова стали друзьями — их сотрудничество было необходимо, чтобы Русский балет вновь испытал свою судьбу. Новый соратник, Дмитрий де Гинцбург, заплатил долг Дягилева Астрюку. Но по-прежнему судьба обоих сезонов зависела от Шаляпина. 5 января 1910 года Астрюк направил Робера Брюсселя в Россию, чтобы поговорить с великим певцом и заручиться его поддержкой. Брюссель с радостью ухватился за возможность снова увидеть свою любимицу Карсавину, хотя понимал, что редактор «Фигаро» Гастон Кальмет будет недоволен, если он слишком задержится. Ход переговоров можно проследить по тексту телеграмм, которыми обменивались Брюссель из Петербурга и Москвы и Астрюк из Парижа, а некоторые были адресованы барону Эльтеру, секретарю великой княгини Марии Павловны, в Петербург и Шаляпину в Москву.

Робер Брюссель из Петербурга Габриелю Астрюку в Париж, 8 января 1910 года:

«Прибыл благополучно. Иван (Шаляпин. — Р. Б.) в Москве. Бродяга (Дягилев. — Р. Б.) настаивает, чтобы мы поехали в понедельник вечером. Иван решительно возражает против „Чертенка“ („Мефистофеля“. — Р. Б.). Причины: само произведение, декорации и состав исполнителей. „Дон Карлос“ Верди более приемлем. Может быть великолепно. Посоветуйтесь с Луи по поводу ангажемента. Мелани (Кшесинская. — Р. Б.) не уверена. Пытаюсь устроить так, чтобы меня представили Жаклин (великой княгине Марии Павловне. — Р. Б.). Увидел копию инструкций слишком поздно. По вине Валета (Кальвокоресси. — Р. Б.). Пришлите 500. Телеграфируйте. Робер».

Робер Брюссель из Петербурга Габриелю Астрюку в Париж, 9 января 1910 года:

«Бродяга болен. Надеюсь уехать в понедельник вечером. Видел Любовь (Павлову. — Р. Б.), Разум (Карсавину. — Р. Б.). Долго беседовал с Мелани, которая колеблется. Видел Жозефа (великого князя Андрея. — Р. Б.). Будем обедать. В понедельник узнаю дату аудиенции у Жаклин. Написала ли Шевинье? Увижу министра торговли и, возможно, Эмиля (великого князя Сергея. — Р. Б.). Ситуация осложнилась. Ваша репутация на высоком уровне. Сожалею об огромных расходах. Если вы не одобряете, можно прийти к частному соглашению. Если задержусь, упросите Барту объяснить Кальмету, что я полезен здесь для „Фигаро“. Крайне обеспокоен по поводу Сарро и Ниццы. Не могу писать, нет ни одной свободной минуты. Болен, холодно, 22 градуса. Подтвердите свое одобрение. С любовью Робер».

Габриель Астрюк из Парижа барону Александру Эльтеру в Петербург, 10 января 1910 года:

«Мадам Литвин посоветовала мне телеграфировать вам, чтобы ускорить решение существующих трудных проблем. Хотелось бы со всей почтительностью заверить ее императорское высочество, что я сделаю все возможное, чтобы обеспечить полное согласие в надежде, что Русский сезон ожидает такой же триумф, как и в прошлом году. К сожалению, итальянский сезон зависит не только от меня. Сейчас все упирается в Шаляпина. Если он согласится петь Мефистофеля, все в порядке. Надеюсь, что с Литвин, исполняющей партию Маргариты, итальянская постановка соединит вместе две славы русского театра. Габриель Астрюк».

Фелия Литвин из Парижа барону Александру Эльтеру в Петербург, 10 января 1910 года:

«Привет и наилучшие пожелания в Новом году. Посоветовала Астрюку телеграфировать вам. От души благодарю, если соглашение возможно. Фелия».

Габриель Астрюк из Парижа Роберу Брюсселю в Петербург, 10 января 1910 года:

«Послал очень важную телеграмму о Шаляпине Эльтеру для передачи великой княгине. Постарайтесь с ним встретиться завтра утром на Мойке, 25. Габриель».

Габриель Астрюк из Парижа Роберу Брюсселю в Петербург,

10 января 1910 года:

«Во-первых, предупреди Бродягу, что соглашение расстроится, если юрист не заплатит 20 000 сегодня же. Во-вторых, Нью-Йорк телеграфирует, что принятие важных решений задерживается в ожидании ответа Ивана. Они настаивают на необходимости решения в течение трех дней. Поезжайте в Москву один, если Бродяга болен. Потратьте столько, сколько необходимо, но в пределах разумного. Не беспокойтесь о Кальмете и Ницце. Благодарю. Наилучшие пожелания. Посылаю 500 телеграфом. Астрюк».

Робер Брюссель из Петербурга Габриелю Астрюку в Париж,

11 января 1910 года:

«Получил телеграмму вчера вечером. Сегодня утром видел Дягилева. Он только что получил письмо от Шез-Мартена, сообщающее, что вы согласились прекратить юридический иск… два месяца. Имею телеграмму от Дягилева Шез-Мартену в Париж следующего содержания: „Письмо получил. В принципе согласен, чтобы Астрюк руководил предстоящим Русским сезоном. Заплатите ему, если условия будут приняты и сумма не превысит 5000“, подписано „Дягилев“. Шаляпин примет меня в четверг. Выеду в Москву в среду вечером, вернусь в Петербург в пятницу утром. Продолжайте телеграфировать в отель „Франция“. Эльтера нет. Видел Жозефа в два. Он предупредит Жаклин о моем приходе. Мой чек еще не поступил. Спасибо. С приветом Робер».

Робер Брюссель из Петербурга Габриелю Астрюку в Париж,

12 января 1910 года:

«Тапир (барон Дмитрий Гинцбург. — Р. Б.) побуждает Валета (Кальвокоресси. — Р. Б.) написать Бродяге с тем, чтобы помешать соглашению, утверждая, будто вы пытаетесь подмять под себя Русский сезон с тем, чтобы он провалился. Я парировал этот удар. Могу ли я дойти до 10 000 с Иваном? Срочно телеграфируйте. Робер».

Габриель Астрюк из Парижа Роберу Брюсселю в Петербург,

12 января 1910 года:

«Тапир стоит на своем. Постарайтесь убедить Дягилева — в моих интересах, чтобы оба сезона прошли успешно. С Иваном можете дойти до 20 000 за три „Мефистофеля“. Габриель».

Габриель Астрюк из Парижа Федору Шаляпину в Москву,

13 января 1910 года:

«Робер Брюссель будет говорить от моего имени. Пожалуйста, обдумайте все как следует. Положение серьезное. Примите во внимание, что речь идет о дружеских отношениях. Габриель».

Робер Брюссель из Москвы Габриелю Астрюку