– Ты уверен, что сможешь здесь спуститься? – Роуз скептически глядела на склон.

– Да. Я ходил тут, и все не так страшно, как кажется. – Джеймс протянул ей левую руку. – Я буду помогать тебе.

– Я справлюсь.

Но после первого раза, когда Роуз оступилась и едва не покатилась кубарем вниз, она сочла предложение достойным.

Путники спускались по склону, поддерживая друг друга; Джеймс двигался легко и свободно, даже правую руку перестал держать на весу, и Роуз почти успокоилась. Только мысли о миссис Браун, Гидеоне и Кунваре не давали покоя. А Серхио Перес – когда охотники за картой доберутся до него, что они сделают?

Роуз не заговаривала больше с Джеймсом, оба берегли дыхание и все же через час выбились из сил. Кузен оступился, еле устоял на ногах и опустился на камень.

– Отдохнем.

Роуз огляделась. Деревенька стала ближе, и все же понятно, что до нее не менее часа ходу. Еще и полудня нет. Как же растянулось время! Она опустилась на землю у ног Джеймса; тот сидел сгорбившись, но вид имел сосредоточенный, глаза лихорадочно блестели.

– Когда возьмем лошадей, нам придется забрать севернее. – Джеймс указал – куда именно. – Кунвар сделает все, чтобы задержать их, но он не всемогущ, и если слишком долго будет возить их по тропам, Каррингтон поймет: что-то не так. Я ведь открыто говорил о том, что мы должны добраться к Пересу не позже пятичасового чая. Леди Каррингтон даже шутила по этому поводу – дескать, стоит научить португальца нашим обычаям… – Он скрипнул зубами.

– Джеймс, не вини себя. Ты не мог знать.

– Я не догадался, это верно. Однако он от меня не уйдет. Возможно, Каррингтон полагал, что я оставлю всю свою кровь на камнях и не смогу его догнать и поквитаться. Это была ошибка. – Он свирепо глянул на север, словно мог одним желанием, одним напряжением воли убить далеко ушедшего вперед лорда Каррингтона. – Мы найдем их, и тогда эти люди за все ответят.

– Ты ведь не собираешься их убивать? – осторожно спросила Роуз.

– Я цивилизованный человек. Я убиваю, только когда в том действительно есть необходимость.

Роуз предпочла не развивать тему и молча погладила его по руке. Есть тонкий налет цивилизации – и есть законы джунглей и плоскогорий; они работают там, где нет ни властей, ни правил. Моральные реверансы можно совершать, сидя в уютной гостиной и до хрипоты споря; здесь, в синей чаше неба, на жесткой земле, можно только выжить – либо нет.

Джеймс на мгновение сжал ее пальцы, а затем поднялся.

– Идем.

Дальнейший путь Роуз запомнила плохо – очень много простора, солнца, камня и куцей травы. Вскоре встретилось целое стадо коз: палевые, рыжие, пятнистые и черные животные паслись на склоне, две собаки бегали вокруг, иногда лениво погавкивая, а на камне сидел пастух, неподвижный, как статуя. Появление грязной, оборванной, перепачканной кровью парочки ничуть не удивило этого сына гор. Джеймс заговорил с ним по-португальски, что-то объясняя, и пастух долго молчал, хмурил кустистые брови, а потом неохотно ответил. К Роуз осторожно подошел козленок, ткнул в колено лобастой башкой, и она машинально его погладила. Козленок от восторга попытался жевать ее юбку. Джеймс задал пастуху какой-то вопрос и, выслушав ответ, негромко рассмеялся.

– Он говорит, лошади в деревне есть.

– А лекарь?

– У нас нет на него времени, – с досадой ответил Джеймс. – Я не хочу больше ничего слышать, Роуз. Сегодня мы должны завершить эту историю, и будь я проклят, если счет окажется не в нашу пользу.

Она засмеялась, ничего не могла с собой поделать, – очень уж хорош был Джеймс, в окровавленной жилетке, с яростными речами и горящими глазами. Роуз верила кузену так, как никогда и никому не верила – даже себе, пожалуй. Если уж пропадать, так в его приятной компании.

«Приключения называют таковыми зачастую уже после того, как они закончились. Когда они происходят, то обычно зовутся неприятностями».

В деревне к появлению Джеймса и Роуз вначале отнеслись настороженно. Еще бы – спускается с горы такая пара и плетет историю о напавших на них разбойниках. Какие разбойники? Горцы качали головами, поджимали губы. Да отроду не водилось их здесь. Разбойники вон, по дороге на Сейю, там возят товары, там можно чем-то поживиться; что делать лихим людям среди камней и водопадов?!

Лошадей им продали не сразу – сначала долго сомневались, стоит ли доверять драгоценную скотинку подозрительным незнакомцам. Затем посеревший Джеймс сел на низкую каменную ограду и поманил к себе несговорчивого коневладельца. Тот подошел, послушал, что говорит ему негромко этот высокий окровавленный англичанин, похмыкал, кивнул и пошел отвязывать товар. Лошади паслись на выгоне за домом – крепенькие, невысокие, лохматые. Джеймс, вытащив из кармана кошелек, расплатился золотом, и внезапно все жители зауважали незнакомца.

Тут же отыскались и рубаха, и куртка из коровьей кожи – правда, крестьянского вида, зато надежная, – и пара шляп. Роуз отказалась сменить свой испачканный наряд, но с огромным удовольствием приняла от жителей деревни сумку, где имелись две фляги – с водой и вином, – грубый хлеб и кусок сыра. От мешковины пахло горьковатой травой, сыр источал неземной запах, и проголодавшаяся Роуз, попросив у Джеймса заветный нож, немедленно отрезала себе кусок и съела его с хлебом. Кузен завтракать отказался.

Не было и полудня, когда они покинули деревню, сердечно провожаемые жителями, которые, наверное, заработали сегодня больше, чем за несколько месяцев. Лошади шли упруго и быстро, повеселевшую Роуз не смутило даже то, что дамского седла, конечно, у крестьян не отыскалось, и приходилось ехать по-мужски. Она уже путешествовала так, а потому просто подоткнула юбку, хотя была в компании мужчины. Но правила поведения остались где-то за границами Серра-да-Эштрела.

Джеймс выглядел сосредоточенным и усталым, однако в седле держался ровно, и Роуз успокоилась. Он – мужчина, он знает, что делать. Без него она бы, может, и не пропала здесь, но точно не выбралась бы так легко – не зная, куда идти, и не понимая по-португальски. А сейчас еще солнце не достигло зенита, всего несколько часов назад недобрые люди едва не убили их – и вот они едут верхом по широкой тропе. Роуз подтолкнула свою лошадь пятками и нагнала Джеймса.

– Жаль, что у них только ружья, – сказал тот, словно продолжая прерванный разговор. Кожаная куртка сидела на нем ладно, шляпа лихо съехала на затылок, голос звучал уверенно и спокойно. – И те – на вес золота.

– У тебя ведь есть золото, – поддразнила его Роуз.

– Да, но даже за него не соглашались продавать. Эти ружья их кормят, когда есть на кого охотиться. Тут зайцы водятся, разные птицы. А до города за новым идти далеко, и ну как оружейник обманет.

– Но ты взял вот это, – Роуз кивнула на ножны, висевшие у Джеймса на боку, и высовывавшуюся из них потертую рукоять, обмотанную кожаной полоской.