Впрочем, сейчас мысли д’Эрикура были заняты не королем, не герцогом и даже не Паскалем. Он махнул рукой на деньги (тем более, что их водилось в избытке) и выполнил требование неведомого продавца неведомой рукописи: положил нужную сумму в дупло. Теперь он явился, чтобы забрать обещанный документ. Конечно, сделать это при свете дня, у всех на виду, было не лучшим решением… Но д’Эрикуру не терпелось. Он сгорал от любопытства и желания узнать историю палестинского свитка. Выяснить, обманул его доброжелатель или не обманул, было, в конце концов, тоже дьявольски интересно!

Выждав момент, когда возле дерева никого не было, виконт стал на цыпочки и засунул руку в дупло. Его сердце тотчас же заколотилось от счастья. Доброжелатель не обманул! Внутри оказались бумаги!

Виконт извлек на свет Божий четыре листочка, исписанных мелким почерком человека, привыкшего к экономии. Вертеться в саду было больше незачем. Д’Эрикур спрятал рукопись и помчался к своей карете. Забрался внутрь, вытащил приобретение, рассмотрел…

И только сейчас понял, что повествование начинается с середины:

«…свиток от одного сарацина к другому, пока наконец не попал в Иерусалим. На этом этапе нам не представляется возможным проследить его историю, ибо магометане, в силу необразованности своей и фанатической приверженности ложной религии и ложным принципам, не знали обо всей ценности сего старинного манускрипта и ничего не слыхали об Атлантиде. Папирус казался арабам всего лишь старинной безделицей, которую продавали и покупали, дарили и передаривали и от которой без сожаления избавлялись, когда она становилась неинтересной.

Тем временем в Европе наступила мрачная эпоха Средневековья. Римские города обживали варвары, феодалы перекраивали карты, вольные крестьяне превращались в крепостных, а из камней разрушенных храмов Юпитера и Дианы строились католические соборы. Фанатизм царил над Старым Светом. И в один прекрасный момент ему стало тесно в рамках Европейского континента. Толпы, охваченные религиозным экстазом, рвались в Палестину, желая освободить ее от лап иноверцев. Так началась эпоха Крестовых походов. Большинство рыцарей действительно шли в Святую землю только за спасением души и за Гробом Господним. Однако были и те, кто искал не библейских реликвий, а таинственный атлантический папирус, слава о котором со времен Юлия Цезаря ходила в просвещенных кругах Европы.

Впрочем, поход был столь трудным, а бои с сарацинами – столь тяжелыми, что честолюбивые планы искателей свитка вскоре оказались позабыты. Вожаки крестоносцев удовлетворились коронами новых царств, основанных христианами в Палестине. Так что, когда бедный рыцарь Гуго де Пейн обнаружил в доме убитого им сарацина (имя которого история не сохранила) старинный свиток с текстами на нескольких языках, он поначалу даже не понял, что за реликвия попала к нему в руки. Лишь через несколько дней Гуго вспомнил историю о заклинании атлантов, которую некогда рассказал ему его дядя. Тут-то рыцарь и сообразил, что стал могущественнейшим человеком на всей Земле.

В то время – а речь идет о начале XII века от Рождества Христова – Гуго де Пейн был предводителем маленького рыцарско-монашеского ордена, основанного им же самим для защиты паломников на Святой земле. Орден был столь беден, что на двоих братьев приходилась одна лошадь и одна миска. Так он и назывался – „Нищие рыцари“. Всего несколько человек находилось тогда под командованием де Пейна. Но этим нескольким вскорости предстояло править всем миром…

Много хозяев переменил волшебный свиток до того, как попасть к Гуго. Но никогда прежде не был он в руках христианина. Свитком владели одни лишь язычники да сарацины, потому-то никто из них и не мог понять, что означает формула „В столице столиц в царском дворце под сенью веры“. Гуго де Пейн же, ибо был он добрым католиком, сразу же понял, что речь идет о Иерусалиме, а вернее, о той части дворца Иерусалимского короля, под которой располагались развалины Соломонова храма. Гуго выпросил для своего ордена это место под штаб-квартиру. С тех пор его рыцари приняли имя храмовников, или тамплиеров, а великий магистр, в чьем распоряжении был атлантический манускрипт, сделался негласным господином всего мира.

Доподлинно не известно, какого числа и в каком году Гуго де Пейн трижды произнес заклинание в заветном месте. Очевидно только то, что тамплиеры стали вдруг набирать силу с такой скоростью, каковая не снилась ни одному ордену ни до, ни после них. Ряды храмовников пополняли знатнейшие и богатейшие люди. Короли и князья, повинуясь неведомой силе, жаловали им деньги, владения, замки и привилегии. Папа Римский даровал тамплиерам независимость от всякой мирской и религиозной власти: отныне они ни перед кем не отчитывались и подчинялись только Святому престолу. Огромное состояние, накопленное всего лишь за пару десятков лет, превратило храмовников в богатейших ростовщиков Европы. Орден творил что хотел, финансировал одни предприятия и отказывал в деньгах другим, сотрудничал с иудеями и сарацинами, плел политические интриги, вмешивался во внутренние дела государств, заведовал французской казной, диктовал правителям свою волю… Одним словом, тамплиеры наслаждались всевластием. Носителями этого всевластия являлись их великие магистры, на смертном одре передававшие друг другу тайну свитка атлантов. Каждый новый магистр, занимая свой пост, читал волшебное заклинание во дворце короля Иерусалима, над остатками Храма, и обретал мировое могущество.

Длилось так до тех пор, пока сарацины, собравшись с силами, не отвоевали у христиан священный город. Началась затяжная война. На какое-то время католикам удалось вернуть Иерусалим, но через несколько лет он опять был потерян. Пока жизнь крестоносных королевств еще теплилась, великим магистрам тамплиеров удавалось договариваться с мусульманами, чтобы принимать посвящение и произносить заклинание в „месте силы“. Но век христианской цивилизации в Палестине подходил к концу. На исходе XIII века сарацины выгнали из Святой земли всех остававшихся там католиков. Так тамплиеры утратили связь с Соломоновым храмом. Так начался закат их звезды.

Жак де Моле принял титул великого магистра ордена через два года после падения Иерусалимского королевства. Он уже не мог воспользоваться формулой всевластия. Вот почему судьба уготовила этому человеку стать последним в списке руководителей тамплиеров.

Знал ли Филипп Красивый о свитке атлантов? Весьма возможно. Впрочем, для того чтобы возжелать уничтожить орден храмовников, ему было достаточно и того, чтобы один раз, укрывшись от преследователей в Тампле, увидеть их богатства. Сила тамплиеров уходила. Сила французской короны росла. Того, что случилось, нельзя было избежать. В пятницу, 13 октября 1307 года, все тамплиеры Франции подверглись аресту.

Для храмовников наступили черные дни. Окончилось время наслаждения властью. Настала пора испытаний. Тамплиеров подвергли ужасным пыткам, заставив признаться в вероотступничестве, богохульстве и различных отвратительных преступлениях. Всем им суждено было окончить свою жизнь на костре…

Семь лет спустя с тамплиерами было покончено. В живых оставался лишь Жак де Моле. Измотанный многолетним судебным процессом, не единожды менявший показания, то каявшийся, то провозглашавший свою невиновность, он, тем не менее, понимал, что дни его сочтены. Папирус атлантов все это время был при магистре: он не расставался с ним ни днем ни ночью. Нужно было уберечь свиток всевластия от вероломного Филиппа, передать его наследникам. Но как? Де Моле сумел послать своим родственникам письмо из темницы. В нем он пообещал тому, кто отважится и сумеет встретиться с заключенным, несказанно ценный подарок.