Через пару минут я уже снова устроилась на водительском месте, с наслаждением закурила и завела мотор. Все, довольно размышлений — пора действовать! Ведь у меня дома сейчас сидит и попивает сладкий чаек отъявленный мошенник и картежник, за которым несколько лет тщетно охотится вся тарасовская полиция.

Я успела только отъехать от тротуара и перестроиться во второй ряд.

— Сверни вон в тот двор, поговорить надо, — отчетливо произнес чей-то голос с заднего сиденья.

От неожиданности я так резко нажала на тормоз, что машина за мной едва успела остановиться. Водитель старенького «Рено» опустил стекло и выругался матом. Но я даже не взглянула в его сторону, а во все глаза уставилась на человека, который сидел в моей машине. Он был в мешковатом сером пальто и старомодной шляпе с полями. Огромные затемненные очки скрывали половину его лица, а другая половина заросла густой неопрятной бородой.

— Чего встала посреди дороги? — прикрикнул мой неожиданный попутчик. — Сказано было: поезжай в подворотню! Да побыстрее — не ровен час, еще гаишники понаедут…

Я внимательнее присмотрелась к бородачу. Внешность его была мне незнакома, но этот напористый баритон я уже точно где-то слышала.

— Марк?

Сзади раздались нетерпеливые гудки: застывший посреди оживленной дороги «фольк» явно вызывал недовольство у остальных участников движения. Я дернула рычаг, проехала прямо, а потом свернула в сторону тесно сдвинутых пятиэтажек. Только там, во дворах, я заглушила двигатель и быстро обвернулась.

— Ну, подруга, ты и ловка! Полдня за тобой на всех попутках гонялся, аж умаялся, — выдохнул странно одетый мужчина.

Он снял очки, сдвинул наискось накладную бороду и почесал щеку. На меня глянули знакомые карие глаза Марка Полонского.

— Ты как здесь оказался? К чему весь этот маскарад? И зачем ты меня искал?

— Ну попасть в машину было довольно легко. Двери надо блокировать, когда отлучаешься за сигаретками. А вот выследить тебя было посложнее — вернее, угнаться за тобой. Вел тебя от самого дома, но около Следственного комитета соваться к тебе не рискнул. А за городом ты так быстро выскочила из школы, что я не успел даже окликнуть тебя.

— Так зачем ты меня искал? — снова спросила я.

— А то не знаешь? — скривился Марк. — Ты чего туда ходила-то, в Следственный комитет? Не про Митькино убийство тебя выспрашивали?

Я почти машинально кивнула.

— А ведь я вас там видел с Антоном. Стоял в подъезде соседнего дома и наблюдал, как вы пришли, как полиция приехала… Я был уверен, что вас арестуют! Как вам удалось сбежать? Я видел, как вы сели в «фольк», поехал за вами, всю ночь прождал у дверей твоего подъезда, — горячо шептал Марк. Голос его на секунду прервался, он облизнул пересохшие губы и вдруг выкрикнул: — Женя, они хотят повесить это убийство на меня! Кому ты назвала мой адрес?

Я нервно сглотнула, соображая, что ответить.

— Никому… — я часто заморгала, собираясь с мыслями. — То есть я сказала Антону, но… Ему-то зачем было убивать Митю?

— Понятия не имею, — взвился Марк. — Однако ваш дружок убит, и его труп был найден в моей квартире!

— И что ты хочешь от меня? — не поняла я.

— Как что? Меня объявили в федеральный розыск! Выехать из города я не могу, в тарасовские гостиницы мне путь заказан, о том, чтобы снять квартиру, и думать нечего. Я даже не могу спокойно ходить по улицам: мне приходится прятаться и скрывать свое лицо.

— Если ты никого не убивал, то чего боишься? — задала я тот же самый вопрос, который мне следовало задать себе, когда я вчера вечером болталась на водосточной трубе на высоте пятого этажа.

— А то я наших ментов не знаю! — развел руками Марк. — Да и улики против меня слишком очевидные. Я хочу понять, кто на самом деле мог убить Митьку! Кому, кроме Антона, ты назвала мой адрес?

— Никому, кроме Антона, — повторила я — и вдруг испугалась этой фразы.

Я вспомнила все события минувшей ночи, когда Кронштадтский влез в мою комнату с единственной целью — стребовать с меня деньги. Я тогда рассказала ему, как отдала все деньги Мите, как рвал и метал в гостиничном номере Марк, когда узнал об этом… Мы проговорили, наверное, полночи, а потом он исчез. И встретились мы с ним только днем. Ах, если бы знать наверняка, в какое время был убит Митя!

Я встряхнулась и посмотрела на Марка. Он сидел, сгорбившись, обхватив голову руками, и в отчаянии бормотал:

— Никто и никогда не поверит, что я не убивал Митю…

— Почему никто? — вдруг спросила я. — Я тебе верю.

— Что? — Марк поднял на меня красное, перекошенное лицо.

— Я верю, что ты не убивал Митю, и знаю, как это доказать.

— Как? — выдохнул он.

Я подумала, побарабанила пальцами по кожаному рулю.

— Значит, так… Мне нужно время до завтрашнего обеда. Обещаю, что завтра к полудню с тебя будут сняты все обвинения. Но только ты не должен мне мешать! И не виси у меня больше на хвосте — нечего тебе, в самом деле, в таком виде болтаться по городу. Отсидись лучше где-нибудь в тихом уголочке. Могу устроить тебя у кого-нибудь из своих знакомых.

Марк долго и внимательно разглядывал меня, не веря тому, что я говорю. Но я знала, что говорю правду, и была абсолютно уверена в своих словах.

— Не нужно к знакомым, — наконец хмуро сказал он. — Недалеко от Огородной есть старый дом, его расселили совсем недавно. Люди съехали, а вещи побросали — старую мебель, утварь… Перекантуюсь там.

Я облегченно выдохнула и кивнула:

— Договорились!

Спустя полчаса я припарковала свой «фольк» в паре кварталов от дома, выбралась из машины, прихватила сумочку под мышку и медленно побрела вперед. Загребала носками туфель опавшую листву, смотрела, как зажигаются первые уличные фонари, как спешат по домам прохожие. А я так набегалась и устала за сегодняшний нескончаемо длинный день, что теперь никуда не хотела спешить. Я еще долго ходила вокруг своего дома, останавливалась под окнами своей квартиры, запрокидывала голову и смотрела на черные квадраты окон. Там на кухне сидел человек, который терпеливо ждал моего возвращения. В который раз он кипятил воду в чайнике, глотал остывший кофе — и ждал. Может быть…

Мне ничего не стоило прямо сейчас набрать номер Саврасова и вызвать наряд полиции. Антону Кронштадтскому — нет, Прохору Федосееву — некуда было деться из моего дома. Он свято верил, что обманутая им глупая, совестливая Женяша в зубах притащит информацию о потерянных деньгах. Несколько раз я доставала телефон, открывала список контактов, но, помедлив, вновь закрывала крышку чехла и роняла его обратно в карман. Да, я могла — и должна была! — немедленно сдать лживого картежника полиции, но… Как бездомный пес, я кружила по двору, заходила в подъезд, вызывала лифт, а когда старенький подъемник останавливался на первом этаже, щелкал изношенный механизм и передо мной открывались двери, я разворачивалась и бегом бросалась на улицу, глотала терпкий осенний воздух и снова принималась ходить по двору.