Пока они спали, я перешла к действиям. Достала из машины учебники Конрада, принесла из его комнаты ноутбук и превратила кухню в кабинет. Подключила настольные лампы, разложила стопками по предметам книги и блокноты, достала ручки и бумагу. Напоследок сварила побольше кофе, и, хоть сама я кофе не пью, знаю, что он у меня хорош, потому что каждое утро варю его для мамы. Затем на машине Джереми я съездила в «Макдоналдс» за чизбургерами. Мальчишки их обожают. Раньше они, бывало, устраивали состязания по поеданию чизбургеров: складывали их друг на друга, как блины, и так ели. Иногда и мне разрешали поучаствовать. Однажды я даже выиграла. Девять штук умяла.

Мальчишкам я дала поспать на полчаса подольше, но только потому, что это время у меня ушло на подготовку. Закончив, я наполнила пульверизатор, которым Сюзанна поливала свои самые нежные растения. Сначала я брызнула на Конрада, прямо в глаза.

– Эй! – возмутился он, сразу просыпаясь. Вытер лицо краем футболки, но я снова обдала его водой, просто так.

– Проснись и пой! – пропела я.

Затем подошла к Джереми, облила и его. Но он не проснулся. Будить Джереми всегда было невыполнимой задачей. Он и цунами способен проспать. Я брызгала и брызгала, но он лишь перевернулся на живот. Тогда я отвинтила распылитель и залила воду ему за шиворот.

Он наконец проснулся и, не вставая с пола, лениво потянул руки в стороны. Губы его медленно расплылись в улыбке, словно он привык к такому пробуждению.

– Доброе утро, – пробубнил. Да, Джереми разбудить не просто, но, все же просыпаясь, он никогда не ворчит.

– Сейчас не утро. Уже почти три. Скажите спасибо, что я дала вам поспать лишние полчаса, – огрызнулась я.

– Спасибо, – не остался в долгу Джереми и протянул мне ладонь, чтобы я помогла подняться. Я нехотя подала ему руку.

– Пошли.

Они потащились за мной на кухню.

– Какого?.. – не сдержался Конрад, окидывая взглядом преобразившееся помещение.

Джереми хлопнул в ладоши, а потом подставил ладонь для хлопка мне. Я дала ему «пять».

– Ты просто клад! – похвалил он. Понюхал воздух, заметил белый бумажный пакет из «Макдоналдса» и просиял. – Да! Чизбургеры из «Макдака»! Этот запах я где угодно узнаю.

Я тут же шлепнула его по руке.

– Пока нельзя. Это вознаграждение. Конрад занимается, а затем получает еду.

– А как же я? – нахмурился Джереми.

– Конрад занимается, а затем ты получаешь еду.

Конрад выгнул брови.

– Вознаграждение, значит? Что еще я получаю?

– Только чизбургеры, – смутилась я.

Он оценивающе окинул меня взглядом, будто решая, а не купить ли ему это пальто. Чем дольше он на меня смотрел, тем сильней у меня горели щеки.

– Хоть мне и нравится мысль о вознаграждении, но спасибо, не надо, – сказал он наконец.

– В каком смысле? – не понял Джереми.

Конрад пожал плечами.

– Мне гораздо удобней заниматься одному. Так что можете идти, ребята, дальше я сам.

Джереми с отвращением покачал головой.

– Как всегда. Скорее удавишься, чем попросишь помощи. Что ж, тебе не повезло, потому что мы остаемся.

– Вы что, ребята, знаете основы психологии? – съязвил Конрад, складывая руки на груди.

– Как-нибудь разберемся, – не растерялся Джереми. – Беллс, – подмигнул он мне, – давай сначала поедим? Мне нужно топливо.

Я как будто приз выиграла. Словно мне море по колено.

– По одному на брата, – предупредила я, засовывая руку в пакет. – Больше не дам.

Когда Конрад повернулся к нам спиной, разыскивая в шкафчике соус табаско, Джереми вытянул пятерню для еще одного хлопка. Я беззвучно прикоснулась к его ладони своей, и мы широко друг другу улыбнулись. Мы с Джереми – отличная команда, с давних пор.

Мы молча ели чизбургеры.

– Ну что, Конрад, как хочешь распределить задания? – спросила я, как только все доели.

– Поскольку я ничего такого вообще не хочу, решайте сами, – ответил он. На нижней губе у него остались следы горчицы.

– Ладно. – К этому я была готова. – Тогда ты будешь читать. Я – составлять карточки по психологии. А Джереми – выделять нужные места маркером.

– Джереми не умеет выделять нужное, – усмехнулся Конрад.

– Но-но-но! – возмутился Джереми. Но, повернувшись ко мне, сказал: – Он прав. Я не умею. У меня в результате все страницы будут раскрашены. Я лучше займусь карточками, а ты выделяй, Беллс.

Я вскрыла упаковку бумаги для записей и передала ее Джереми. Невероятно, но Конрад меня послушал. Вынул из стопки учебник по психологии и принялся читать.

Сидя за столом, сосредоточенно нахмурив лоб и уткнувшись в книгу, он вновь стал прежним Конрадом. Таким, которого заботят экзамены, отглаженные рубашки и пунктуальность. Парадокс в том, что Джереми никогда не отличался прилежанием. Он терпеть не может учиться, не видит смысла в оценках. Учеба всегда была коньком Конрада. С самого детства. Именно Конрад обзавелся набором юного химика и выдумывал для нас – своих ассистентов – всевозможные научные опыты. Помню, как он открыл для себя слово «абсурд», и вставлял его на каждом шагу.

– Какой абсурд! – говорил он.

Или «олух» – его любимое ругательство. – Он его тоже частенько употреблял. Как-то летом, когда ему исполнилось десять лет, он задумал прочитать всю «Британнику[3]». К следующему лету он добрался уже до буквы «Т».

И вдруг я поняла. Мне не хватало того Конрада. Все это время. Оно – это чувство – пряталось глубоко внутри, под наносным безразличием. Но было всегда. И пусть сейчас мне до Конрада рукой подать, мне не хватало его как никогда.

Я разглядывала его из-под опущенных ресниц и думала: «Вернись! Снова стань тем, кого я люблю и помню».

Когда завибрировал мой телефон, мы уже разделались с психологией, и Конрад, надев наушники, работал над сочинением по английскому. Тейлор. Уж не знаю, извиниться она хотела или потребовать немедленно вернуть ее шмотки. А может, по чуть-чуть и того, и другого. Я выключила телефон.

Из-за всей этой трагедии с домом я ни разу не задумалась о нашей ссоре. Я провела здесь всего пару дней, но, как всегда, успела забыть и о Тейлор, и обо всем, что осталось дома. Важным было только здесь и сейчас. Как всегда.

Слова Тейлор меня сильно задели. Может, она и права. Но я не уверена, смогу ли я простить, что она произнесла их вслух.

Смеркалось, Джереми наклонился ко мне и тихо сказал: