Ирис послушно следовала за ним, улыбаясь и время от времени вставляя реплики, стараясь не замечать заинтересованных мужских взглядов и ревниво-оценочных женских.

Невольно она подумала об их с Филиппом прогулке по вечернему Роану. Нет, тамошние жители были не в пример тактичнее и деликатней столичных! Ей невольно пришла на ум манера изложения графа де Камилле, когда он показывал ей достопримечательности… и невольное воспоминание об этом молодом человеке её ободрило. Будто он сам сейчас незримо шёл поодаль, неодобрительно хмурясь на велеречивость капитана Джафара: сам-то он изъяснялся проще, без подобной напыщенности. Сам того не подозревая, Филипп сейчас и впрямь пришёл ей на помощь: невольно его копируя, она принялась излагать капитану всё, что успела узнать из книг и рассказов Бомарше о Лютеции, о тех местах, мимо которых они проходили. Упомянула и о Соборе Нотр Дам, шпили которого виднелись на противоположном берегe, и о множестве легенд о его химерах; о мостах через Сену, тем более, что у них перед глазами в поле зрения оказалось целых два: Мост Нотр Дам, ведущий к самому собору, и Мост Менял, крайне удививший османца тем, что, несмотря на то, что был деревянный, изрядно оброс строениями, словно мифическая рыба-кит, спавшая так долго, что на ней построился и благополучно здравствовал целый город…

Одно она поняла окончательно: капитан всё ещё желает на ней жениться. Был ли он охотник за приданым, по опасениям матушки Констанции? Возможно, и нет, но будущее родство с султаном ему польстило, это уж точно. И ломать голову над тем, как бы ему жениться — и не потерять при этом милость Солнцеликого — он предпочитает сам, без её участия, потому… Просто потому, что он мужчина. Он так привык. А женщина, по его мнению, не должна отягощать прекрасную головку мыслями вообще, не только умными, её дело — блистать красотой.

Она уже всерьёз забеспокоилась, как бы, не рассуждая слишком долго, капитан захотел бы обеспечить свой брак самым простым и недвусмысленным образом: просто-напросто похитив её. С такого решительного человека станется…

Нет. Не надо думать о нём плохо. Тем более что Али рядом, он не позволит…

Неясная тревога заставила её оборвать на полуслове рассказ о монастыре святой Гертруды.

Откуда, из какого окна или переулка потянуло вдруг враждебностью и злобой?

Замедлив шаг, Ирис прислушалась к собственным ощущениям. Прервала удивлённый возглас капитана.

— Постой, Джафар-ага…

Не поворачивая головы, тихо бросила:

— Али, ты чувствуешь?

И по движению за спиной поняла: охранник рядом, он сократил дистанцию, значит и спрашивать не надо… Своим обострённым чутьём он унюхал то же самое.

— Впереди опасность, — пробормотала Ирис, вглядываясь в лицо капитана. — Вооружённые люди.

Он непонимающе выгнул бровь:

— Но, прекраснейшая…

— Где-то поблизости больше трёх человек, вооружённых и желающих напасть. Поверь, я это просто чувствую, — сказала Ирис. И вспомнив, что Джафара не было рядом с ней во время лесной стычки, и о её умениях он не знает, поспешила объяснить: — Меня научил этому Аслан-бей. Джафар-ага, давайте уйдём, пока не поздно!

Она ещё хотела добавить, что избежать конфликта порой мудрее, чем провоцировать его, но глянула в потемневшие глаза — и промолчала. Этот мужчина привык встречать опасность, а не уклоняться от неё.

Так оно и случилось.

— Мы не будем уходить, прекраснейшая, — твёрдо… и, что самое обидное, снисходительно ответил он. — Напротив: если неподалёку и впрямь засада, умнее будет не прятаться, а выяснить, кто и с какой целью нам угрожает. Если это обычные грабители — что ж, преподнесём им прекрасный урок, как вести себя с чужеземцами; если же их наняли какие-то недоброжелатели — мы узнаем их имена. Не бойся, моя жемчужина… Раз уж ты их, как выразилась, чувствуешь, сможешь ли ты определишь место, где они прячутся?

Ирис побледнела, предчувствуя беду. Но всё же ответила:

— В переулке вон за тем домом со статуями…

— Похоже, их четверо, — добавил Али.

— И ты тоже? — живо обернулся к нему Джафар. — Какое полезное свойство для мужчины… Что ж, Ирис-ханум, могу я, как когда-то, воспользоваться помощью твоего слуги? Двое против четверых — совсем неплохой расклад, при наших-то с ним умениях!

— Я не могу оставить госпожу одну, — жестко прервал его Али.

Капитан даже не вспылил, против ожидания.

— Понимаю. Это твой долг. Мне бы тоже не хотелось оставлять её одну, но… Проверьте: ещё какие-то засады поблизости есть? Значит, те четверо — не отвлекающий маневр, и вряд ли к ним придут на подмогу. Ирис-ханум, вы остаётесь здесь.

— Но послушайте… — попыталась возразить та.

— Мы быстро управимся, не волнуйтесь. Но сперва мы с Али проводим вас в людное место, или даже до кареты, а сами вернёмся выяснить, кто здесь такой любопытный. Не возражайте.

Ирис готова была разрыдаться, вспылить, потерять при этом лицо, но… вмешался Али.

— Госпожа, он прав. Риск для нас невелик, капитан хороший воин, а там, в засаде, вряд ли профессионалы: я даже отсюда слышу, как они переругиваются. Это случайные люди. Но, возможно, разговорив их, мы выйдем на след вашего недруга. Соглашайтесь!

***

— … А вдруг они к тому времени уйдут? Не станут дожидаться вашего возвращения? — с тайной надеждой спрашивала Ирис, изо всех сил борясь с желанием обернуться. — И что тогда?

— Драгоценнейшая моя, это и станет ответом на главный вопрос: случайные ли люди нас поджидают? Если их кто-то нанял, они последуют за нами. Обычные же грабители, скорее всего, затаятся в ожидании новой жертвы, рискнувшей, на своё несчастье, пройти дальше нашего.

— Но тогда какой смысла возвращаться, если можно избежать риска?

— Смысл — в высшей справедливости, о роза моего сердца. Уйти — и подставить под удар какую-нибудь пару, наслаждающуюся встречей, как мы с тобой? Никогда. Джафар Аль Маруф не допустит подобной несправедливости. Зло должно быть наказано. Не ускоряй шаг, прелестная, и не замедляй, невольно обращая на себя внимание; иди в том же темпе: мы просто гуляем. И ничто не помешает нам после небольшого разбирательства продолжить нашу прогулку.

Ирис в отчаянии обернулась к Али. Тот лишь кивнул, соглашаясь.

Ах, так?

Решительно высвободив руку, она подошла к парапету набережной и остановилась спиной к своему спутнику, как бы любуясь видом, открывающимся с противоположного берега Сены.

— И шагу больше не сделаю, — не оборачиваясь, бросила в сердцах. — Что за ребячество? Один — неделю настаивает на встрече, но при первой же возможности покидает меня, потакая собственной воинственности. Другой, забыв, кто его госпожа, всерьёз собирается оставить её на произвол судьбы, пусть и в карете, которую может взломать мало-мальский смелый разбойник или бретёр. Что ж, Али, если ты так легко забываешь о своём долге — я тебя не держу более: сопроводи меня до дома, а там поступай, как знаешь. Джафар-ага, прошу извинить, но тебе придётся справляться с теми, кто сидит в засаде, самому. Разумеется, если они интересуют тебя больше, чем я. Я всё сказала.