— Рада видеть Ваше Величество, — произнесла Ирис… и вдруг почувствовала, что ей и впрямь приятно встретиться с этой красивой женщиной, старше её лет на десять, но из-за отсутствия грима на лице и светлых рыжеватых ресниц выглядевшей намного моложе. Хотя, может, сработали и законы некоего рыжего братства, или, вернее сказать, сестринства, как это бывает, когда люди, похожие чем-то внешне, оказываются близки и по свойствам души. — Сегодня жаркий день; не желаете ли прохладительного? Мэг готовить прекрасный шербет!

Королева нервно обмахнулась веером, покосилась на предложенное кресло и выпалила:

— Госпожа Ирис… Вы позволите так к себе обращаться?

Та невольно улыбнулась.

— Тогда уж — Ирис-ханум, мне так привычнее… Вас что-то тревожит, Ваше Величество?

— Да. Тревожит. Уже давно. Настолько, что, простите, бога ради, не хотелось бы тратить время на пустопорожние предварительные беседы. Я так долго ждала нашей встречи, что больше не могу оттягивать. Вы поможете мне, дорогая?

Ирис дрогнула.

Так к ней ещё никто не обращался.

Слово «дорогая» прозвучало так искренне, так… по сестрински…

— Чтобы рыжая не помогла другой рыжей — такого не бывает! — отшутилась она. — Прошу вас, пройдёмте в сад, Ваше Величество. Я всего лишь скромная вдова, но мне повезло быть супругой величайшего лекаря; возможно, вам нужна помощь именно такого рода? Но пойдёмте, сперва поговорим на воздухе. Не волнуйтесь: сад зачарован, нас никто не услышит, даже слуги.

Гостья выдохнула с заметным облегчением. И, шурша тяжёлыми юбками, последовала за хозяйкой дома: через небольшую столовую, уютную веранду — и прямо в царство цветущих, а кое где и усеянных крупными завязями, деревьев.

В саду они расположились на лужайке под яблонями.

— Я слушаю вас, Ваше Величество, — чинно сказала Ирис, усаживаясь на скамейку и складывая ладони на коленях крест-накрест.

Жемчуг в единственной оставшейся серёжке так не нагрелся, значит, гостья не пыталась как-то воздействовать на неё. И в то же время Ирис обратила внимание на великолепную грушевидную жемчужину, украшавшую королевскую диадему. Вот как! Похоже, сама Бесс тоже защищалась от давления извне…

Та явно волнуясь, облизнула пересохшие губы. С благодарностью приняла от вовремя подоспевшей Мэгги чашу с прохладным вишнёвым шербетом.

— Да, очень кстати…

Осушила в несколько глотков, дожидаясь, пока нянюшка удалится. Промокнула платочком испарину на лбу. И сказала то, чего Ирис ожидала меньше всего:

— Я очень виновата перед вами. Я… Мне так нужна было помощь феи… Но меня ввели в заблуждение, уверив, что у вас отвратительный, несносный характер, и, к тому же, как настоящая ирландка, вы ненавидите Бриттанию и всё, что с ней связанно, а потому — вряд ли согласитесь помочь моей беде. Не знаю, что на меня нашло в тот момент, но вести, которые я получила, оказались для меня таким ударом… Должно быть, я позорно запаниковала, и оттого потеряла контроль над собой. Лишь этим я могу объяснить не свойственные мне самой распоряжения…

Ирис воззрилась на неё с недоумением.

— Я приказала перехватить вас в море! — выпалила королева и от стыда прикрыла лицо руками. Сверкнули на изящных пальцах драгоценные кольца. — Теперь-то я понимаю, что, скорее всего, поддалась уговорам… Не буду называть его имени, но уговорам со стороны человека, который искренне ко мне расположен и желает только добра. Я так привыкла, что он всё время рядом, что каждый его совет своевременен и ценен… Ах, как я потом себя корила! Но было поздно: адмирал чересчур расторопно доставил мой указ по назначению, и Дрейк-младший тотчас развернул корабль в Средиземноморье, на перехват «Солнцеподобного»…

— Так это были вы? — изумилась Ирис. — И в Роанской гостинице меня пытались похитить ваши люди? И в лесу? Но… зачем, Ваше Величество? Простите, но я не понимаю. Чем я могла вам досадить? Да ведь вот сегодня, например: вы пришлю сюда сами — и мы спокойно беседуем…

Королева побледнела.

— В гостинице? Похитить? — Она затрясла головой. — Не понимаю… То, в чём я только что покаялась — это единственный мой грех перед вами, клянусь памятью моей покойной матери! Но кто мог…

Она осеклась. Кровь отхлынула от её лица ещё больше.

— Не может быть, чтобы он вёл какую-то свою игру за моей спиной, — прошептала Бесс. — О, негодяй! Неужели? И Перигрина показывала, что он пытался…

Она вновь спрятала лицо в ладонях и умолкла, будто потрясённая каким-то откровением.

Впрочем, девушка чувствовала её искренность и боль. Эта женщина, всё ещё не открывшая своей тайны, только что поняла: её обманули. А, возможно, и предали.

Но цветочной ли феи это дело — подковёрные игры чужого двора?

К тому же, бывший пират Дрейк не успел сделать ей ничего плохого, напротив — сам жестоко поплатился, наконец, за все свои злодеяния. А с потерянного им корабля благополучно спаслись Аннет и маленький Анри.

Ирис едва удержалась от вопроса: а знала ли Бесс о «пассажирах» Дрейка, которых тот, скорее всего, вёз именно в Бриттанию — не прямиком ли в Тауэр? Но побоялась навредить подруге. Нет, об этом нужно поговорить с кем-то ещё… Хоть с Бомарше, например.

Зла к королеве она почему-то не питала.

— Полно, Ваше Величество, — только и сказала. — Поделитесь со мной своей печалью. Она должна быть очень велика, если из-за неё вы решились на столь… несвойственный вам поступок. Я постараюсь вас понять.

— Ах, вы… вы просто святая… — прошептала королева. — Мне так стыдно за мои прошлые намерения! Как представлю, что вы, такая чистая, как цветок, и угодили бы в лапы бывшего отребья! Смог бы Дрейк защитить вас от своих бывших джентльменов удачи?

— Ничего не случилось, — терпеливо напомнила Ирис. — Всё закончилось благополучно. И, Ваше Величество, если вас это успокоит — я не держу на вас ни зла, ни обиды, и готова помочь вашей беде. Говорите.

Глаза Бесс наполнились слезами. Огромным усилием воли она овладела собой.

— Над родом Тюдоров тяготеет проклятье.

Помолчала, собираясь с силами.

— Сто лет назад, после порабощения Ирландии, Генриха Седьмого и всё его возможное потомство проклял малый народ Изумрудного острова. С тех пор у монархов нашего рода оставался в живых только один наследник мужского пола, да и тот — слабый здоровьем. У моего отца уже не было сыновей. А у меня…

Голос её прервался.

— Уже не будет никого, — сдавленно прошептала она. — Лейб-медики, да и лучшие медицинские светила заявили в один голос: я бесплодна. Я никогда не рожу Генриху ни сына, ни дочери… Снимите проклятье, умоляю!

***

Сложив руки на коленях, Ирис задумалась.

Сейчас перед ней сидела не королева, нет! но отчаявшаяся женщина. Но если Ирис ей откажет — она всё равно выйдет за Генриха, окончательно разбив сердце Аннет де Клематис, ибо над ней висит, как Дамоклов меч, огромный долг перед собственной державой. Что бы ни выбрала цветочная фея — она не в силах изменить решения монархов, которые, наверняка, давно уже всё оговорили.