– Эко, князь, у тебя всё просчитано! Недаром тебя императрица Екатерина Алексеевна геополитическим гением кличет…

– Ну, положим не всё, но думаем, Катя, думаем… Это ведь, как шахматы…

– А ну как имамы твои сговорятся с ваххабитами и к нам под Казань все враз и нагрянут? Как когда-то Батый? Не боишься? Они же братья по вере, как-никак. Вопрос гипотетический, конечно же…

– Вопрос правильный. Есть такая опасность. Всегда. А особенно когда работаешь с мусульманской агентурой… Но баланс возможной выгоды супротив риска склоняется в пользу риска. В данной ситуации.

– Risk-benefit ratio… Интересно! – протянула Дашкова и, заметив его недоуменный взгляд, перевела, – это называется «анализ рисков», извини, забыла, что ты по-аглицки не разумеешь, князь…

– Увы, нет. И весьма сожалею, что не выучил. Но ты, Екатерина Романовна! Мне только сейчас в голову пришло, что ты ведь просто находка для нашей службы внешней! На шести языках говоришь! В Европе всех и вся знаешь. Столько лет прожила. И даже в американских колониях связи имеешь. Член научного общества философского в Филадельфии американской. С самим Беном Франклином дружбу водишь…

– Ты меня что, в свою разведку вербуешь, князь? В шпионки? Так я ведь не госпожа София де Витт! Я – русская столбовая дворянка! – надменно прервала поток Потёмкинского красноречия княгиня Дашкова.

– Извини, Екатерина Романовна, – весело хохотнул Светлейший, – привычка такая профессиональная, обидеть не хотел… Хотя, по правде говоря, я не вижу ничего оскорбительного в том, чтобы любым способом служить Родине. Возьми вон у нас ситуацию при дворе российском – шпионов иноземных хоть пруд пруди, и один породистей другого. Ниже графа никак нынче и не найдешь шпиона. Да и в этом зале, кстати, уверяю тебя, их ну как минимум три…

– На де Линя намекаешь… а ведь как обаятелен, шельмец!

– Одно другому не мешает. Скорее наоборот.

– Ну нет уж, уволь, княже. А Бен Франклин почти уже год как умер. Рада я, что успели мы его ещё при жизни избрать членом Российской академии наук. Великий был человек… И, кстати, князь, Америка уже лет пятнадцать как не колония британская, а Соединенные Североамериканские Штаты! Образованы через объединение тринадцати колоний. Бывших. Ныне же независимых от Британской короны.

– А то я не знаю, – сардонически отвечал ей Светлейший, – не уверен я вот только, что это России на пользу. Быть может, и надо было тогда дать королю Георгу казаков, когда нас о помощи просил. Раздавили бы мятежников враз… И не было бы никаких «Североамериканских Соединенных Штатов», а, Катя? А то есть у меня подозрение, что зараза французская всё ж таки оттуда, из колоний просочилась. Хотя, с другой стороны – англичанам помогать, всё равно что себе в карман гадить! Извини, княгиня, за грубость, знаю, что ты англоманка и взглядов моих не разделяешь… Ну да бог с ними. Россию, кроме Аляски, в Америке ничего не колышет. Пока, во всяком случае. А англосаксы разберутся друг с другом как-нибудь и без нас. И со свободами своими, и с конфессиями многочисленными. Мне докладывали: их там как грибов после дождя – англикане, методисты, даже квакеры какие-то… Что за имя такое лягушиное? Квакеры! Это ведь надо такое удумать. Представляешь, почти семнадцать разновидностей религий и это не считая католиков и иудеев!

– Так ведь свобода вероисповедания, князь. Ты бы их конституцию почитал повнимательней, толково написано: «Вера должна оставаться делом убеждений и совести каждого человека». Каково? Бен Франклин, кстати, один из авторов…

– Знаю, читал, – отмахнулся Светлейший, – страшная штука эта их свобода! Слава богу, у нас ее нет. И криво, недобро ухмыльнувшись, добавил: – Звучит красиво на бумаге, но, боюсь, не для нас это… Этнос не тот, Катя, понимаешь? Пугачева помнишь еще? Али забыла?

И безо всякого плавного перехода начал новую тему, вернее, вернулся к старой:

– Говоря о реформах религиозных и переменах в политике как их следствии. сейчас мне много более интересней, что там, в Германии с Хаскалой, с еврейским просвещением происходит. Похоже, что тоже реформа грядет. Представляешь реформу в иудаизме? Я с трудом. Но для Германии могут быть преинтереснейшие последствия. Впрочем, возможно, что и для России тоже. Но боюсь, что не хватит духу даже у самых наипросвещеннейших иудеев поднять руку на радикальную редакцию Торы. Хотя всё может быть, всё может быть… Талмуд-то ведь они изрядно подредактировали после пленения Вавилонского. Пойдем-ка с Цейтлиным поговорим, – и он, обняв княгиню за плотные плечи, начал потихоньку отпихивать от рыжиков и водки, в направлении рыбного стола.

Однако она уперлась как молодой мул. Насаживая очередной рыжик на вилку и знаком показывая лакею, чтобы налил, спросила:

– Слышала я про то, что ты тайно якобы хранишь в своей библиотеке старинные свитки Торы иудейской. Правда ли?

– Правда, конечно. Только тайны в этом никакой нет. Просто придворная сволочь всё врет, как всегда… Свиток этот из пятидесяти кож с текстом Пятикнижия Моисеева добыли мне по случаю, в Крыму. У караимов купили. Судя по характеру каллиграфического письма, переписан древний документ этот, предположительно, в IX веке от Рождества Христова. Скорее всего, в Кордовском Халифате, тогда ещё Эмирате. Ты только вдумайся, Екатерина Романовна, в IX же веке! Это ведь ещё до крещения Руси… Меня аж дрожь бьет, как подумаю! Ты ведь знаешь, Катя, как я до раритетов охоч…

– Да ты до всего охоч, князь! И до огурцов, и до раритетов… Но для меня наиважнейше, княже, что ты до знаний охоч пуще всего… Можно сказать, ненасытен… Как говорят твои «заклятые друзья» англичане, you got insatiable appetite for knowledge. Давай выпьем…

Выпили, закусили всё теми же рыжиками, поцеловались по-дружески.

– Расскажи-ка мне про рационал цейтлинский, как ты его там назвал? Извини, не запомнила. Выпила уж немало!

– Галаха. Пошли, Катя, блинком закусишь горяченьким, с маслом, с икоркой!

– Что это за Галаха такая? Объясни, князь, раз уж ты такой знаток всего этого…

– Ну, положим, не такой уж я и знаток, на то у меня ученые рабаи имеются. Насколько я понимаю, Галахой называют ту часть иудейской веры, которая как бы регламентирует их семейную и гражданскую жизнь. Я бы сказал, что-то вроде свода законов, которые прописаны для них – и в Торе, и в Талмуде еврейском. Только бытовых. Но всё в мельчайших деталях. Слушай, давай лучше у рабая Цейтлина попросим разъяснения. А то, боюсь, он сейчас голодную смерть примет через верность законам кашрута своего… Пошли, Катерина Романовна, пошли послушаем мудрые речи надворного советника. Пошли, тебе горячим закусить надобно…

Стол, к которому они подошли и неподалеку от которого скромно стоял действительно изрядно проголодавшийся, но державшийся молодцом Цейтлин, был посвящен исключительно закускам рыбным. Опять же преимущественно русским, национальным. И чего только на нем не было… Всё, чем богаты моря, озера, реки и прочие водоемы Российской империи, было этом столе. Плюс картофель отварной – это к сельди. А к заливной рыбе и севрюге – хрен. А к рыбе соленой и малосольной – хлеб свежей выпечки со сливочным маслом. И каперсы. И лимоны. И отдельно – гора горячих блинов на блюде…