Демагог… С кем я связался? И зачем?

– А ты, Сэмми, стало быть, занимался и занимаешься высокими материями… Мечтами, зревшими по ночам в камерах Вивария. Просвети уж меня, недостойного, в чем же состояли эти мечты, а? Напялить перешитую форму Мишкунца и бубнить в выключенную рацию? Ставить псевдоопыты над Красными мутантами? Смелые мечты, что и говорить… Окрыляющие.

– Нет, Пэн… Мечта имелась одна, и она гораздо проще: быть людьми. Только и всего. Не забавными зверушками, не расходным сырьем для опытов… Всего лишь людьми. Просто, правда?

Я молчал… Не знал, что сказать. Глупо человеку обсуждать мечты мутантов-звероидов с… вообще непонятно с кем.

– Сложность в другом, – продолжил свой монолог Волдырь, – а что они понимали под этими словами: быть людьми? А вот что… Люди – те, кто дает еду, а не те, кто ее получает. Люди – те, кто ставит опыты, а не те, кто сидит на кресле испытуемого или стоит у стенда. Наконец, люди – те, кто носит форму с нашивками. Вот и все… Очень простая в исполнении мечта, согласись? И я исполнил их мечту, Пэн, я создал для них рай, эдем, парадиз на земле – они живут в своей воплощенной мечте…

– А дальше-то что? Мечта сбылась – о чем мечтать теперь? Или тупо, день за днем, третировать Красных мутантов? Пока не закончатся продукты в кладовых?

– А дальше они сдохнут… Причем скоро, значительно раньше, чем опустеют кладовые… Ты ведь понимаешь, что на брошенные здесь запасы найдется много желающих? И что два десятка мутантов не сумеют удержать остров? Они все сдохнут… Но свой крохотный кусочек счастья они от жизни уже получили… На самом деле это много, Пэн. Очень много.

Помолчали… Утешать – дескать, может, все как-нибудь обойдется, – не имело смысла. Ситуацию Волдырь оценивал абсолютно верно. Колония мутантов-звероидов на Новой Голландии обречена, и срок ей отмерен небольшой, скорее дни, чем недели. Хотя какая-то часть особей, без сомнения, сумеет приспособиться к вольной жизни в Зоне и без кладовых, набитых припасами. По крайней мере сам Волдырь Хогбенс, судя по неоднократно употребленному местоимению «они», подыхать здесь явно не собирается.

– Теперь рассказывай ты, Пэн. Зачем ты пришел в Новую Голландию? Предоставить тебе убежище мы надолго не сможем, причины того, надеюсь, понятны. Отправиться с тобой тоже едва ли кто-то захочет… Кто ж по своей воле уйдет из воплощенной мечты? Снаряжением и припасами, возможно, сумеем помочь… Но сначала расскажи, что ты затеваешь.

Я начал рассказывать без утайки о своих ближайших планах: об извлечении «попрыгунчиков», о намеченном рейде в Хармонт… Что-либо скрывать не имело смысла: мысль о том, что Волдырь может работать на кого-то из моих врагов, попахивала паранойей.

– Хармонт… – с непонятным выражением повторил Волдырь. – Надо же, как все совпало… Беру свои слова обратно. Добровольцев-помощников ты, Пэн, наберешь здесь с избытком.

Я ничего не понял. И честно в том признался Волдырю. Он пояснил:

– Видишь ли, ты правильно заметил: здесь у нас сложилось нечто вроде своей религии. Не только и не просто карго-культ, все несколько сложнее… Так вот, Хармонт в той религии – потерянный Эдем, земля обетованная с молочными реками и кисельными берегами… Попасть туда можно лишь после смерти, да и то при условии жесткого соблюдения ряда заповедей. И вдруг заявляется Питер Пэн и предлагает обходной путь, лазейку в Эдем, доступную даже для грешников… Может быть, сжечь тебя публично на костре, как ересиарха?

Бесподобная шутка юмора, а? У Волдыря все такие.

– Сожги, – сказал я равнодушно. – Любой религии нужны святые мученики…

* * *

Разумеется, я посетил и достопамятное хранилище артефактов. Не надеясь, конечно же, найти там все былое изобилие чудес и диковин из разных Зон. И даже часть былого изобилия – не надеясь. Понятно, что на Новой Голландии могли бросить все что угодно, но содержимое хранилища эвакуировали бы в первую очередь…

Но не заглянуть сюда я не мог. В конце концов, в надежно защищенное помещение могли сгрузить какие-то иные припасы – не нам с отцом, так Волдырю с его командой пригодятся…

Первая металлическая дверь – громадная, во весь коридор – была отперта и откачена в сторону. Надежда обнаружить что-то полезное начала стремительно таять.

Подсвечивая путь слабеньким налобным фонариком, я спустился вниз. Вторая дверь, аналогичная верхней – прикрывала она вход в туннель, уводящий далеко за пределы острова, – оказалась тщательно заперта, но лишь на механические замки.

Электросеть на Новой Голландии восстановлению не подлежала, я проверил. «Сучья прядь», наш аномальный и бесконечный источник энергии, была на месте. А вот инвертор и распределитель демонтированы и лежат, по словам Дракулы, на дне Крюкова канала, откуда даже ему их не достать… Та же беда произошла с оружием и боеприпасами, только утопили их в Адмиралтейском канале (или в Адском, как мы в шутку его называли после неудачного сокращения в приказе по филиалу: Ад-ский к-л). Остальные запасы при поспешном отступлении уничтожать не стали, оставили на складах и в кладовых.

А внизу, на самом нижнем уровне хранилища, не оставили ничего, кроме ровных рядов опустевших стеклянных призм, весьма напоминавших громадные вертикальные аквариумы. Можно устроить выставку морской живности. Или пресноводной… Иного прибытка от уникального подземного сооружения не предвидится.

Хотя нет, нет…

Кое-что отсюда не утащили, физически не могли унести… Туннель. Надо будет рассказать о нем Волдырю, чтобы заранее занялся вскрытием двери… Когда сюда заявятся любители легкой поживы, многочисленные и вооруженные, этот потайной отнорок может пригодиться. Пусть зверолюди, желающие быть людьми, получат свой маленький шанс…

* * *

Мой кабинет заместителя Эйнштейна занимал теперь Дракула. И мои обязанности «исполнял» тоже он… Любит же судьба пошутить.

Ладно хоть моя служебная жилплощадь осталась за мной, а могло ведь повернуться иначе – например, в апартаменты Авдотьи фон Лихтенгаузен, расположенные по соседству, вселился Зайка-Мурат, новый здешний «зампомед». Но Дракула по-прежнему обитает в своей камере-аквариуме, ему так сподручнее. А не то пришлось бы ночевать вместе с отцом в одной из гостевых комнат…

Сейчас отец ушел к себе – после долгого и обстоятельного разговора.

Я до конца рассказал ему свою тосненскую эпопею и вновь открывшуюся информацию: о «Клинике Св. Духа», о грозящей близняшкам операции, о делишках старого знакомца Носорога, об идеях Эйнштейна касательно проникновения в Хармонт…

О затеянном лысым прохиндеем новом Великом Исходе тоже поведал. И о том, как плачевно для прохиндея завершился Исход, толком не начавшись.

– Давно надо было пристрелить гадину, еще двадцать лет назад, – только и сказал отец. – Но все же не думаю, что Хармонтский погром – его рук дело. Просто воспользовался ситуацией да плеснул немного масла в огонь, наверное.

– Свою пулю он в любом случае заслужил, – сказал я. – По совокупности прегрешений.