Такой уж он неудачный для Питера Пэна, этот канал, недаром носит имя капитана Крюка (краеведы утверждают, что назван канал в честь купца Крюкова, взявшего подряд на его строительство, но моя версия с капитаном Крюком нравится мне больше).

Дело в том, что течение во всех рукавах Невской дельты – и в естественных, и в рукотворных – соответствует течению главной ее артерии, Большой Невы. Воды и Фонтанки, и Мойки, и обоих Невок, и Обводного, и прочих каналов текут с востока на запад, с большими или меньшими отклонениями. А Крюков канал протянулся поперек, с юга на север, оттого течение в нем минимальное, практически незаметное. В старые добрые дозонные времена вода в канале застаивалась, а летом зацветала и дурно пахла. Сейчас же в стоячей воде бурно размножается всевозможная опасная гадость.

Короче говоря, Крюков канал Дракула оплывает десятой дорогой или вообще обходит посуху: сплошные «кислые ерши», «стальные волосы» и «ледяная пехота».

Прямой путь оказался закрыт. А объездным – по Фонтанке почти к ее истоку, оттуда в Мойку и обратно на запад – я решил не мучить своего водоплавающего приятеля… Не такое уж удовольствие таскать на буксире белый рояль с Питером Пэном.

Пошли пешком. И завернули на Садовую.

Следы сражения были все на месте, куда им деться… И при виде их перед глазами вставали очень живые картины отгремевшей битвы.

Вот черные следы молний, которыми развлекалась здесь Лена, – обгорелые пятна безошибочно указывают места, где майор Бабуин разместил в засаде своих бойцов. Разместил он их грамотно, да не помогло…

По обеим сторонам улицы тогда тянулись вверх две вертикальные клубящиеся стены – словно два фронта грозовых туч, только тучи те сошли с ума и перепутали вертикаль с горизонталью. Пространство между двумя стенами регулярно прошивали молнии. Не просто так, разумеется, ими Лена последовательно и целенаправленно крушила Бабуиново воинство. Ба-бах! – вспышка, удар – и нет огневой точки на крыше. После паузы снова: ба-бах! – и нет другой…

Она здесь отходила, она отступала в сторону Сенной – но то было никакое не бегство, именно целенаправленный отход с уничтожением всех, преграждавших ей путь.

Со стороны Апрашки вся Садовая до сих пор завалена буквально-таки курганами из обломков зданий. Там прошла Жужа в своем последнем отчаянном бою…

Четырехэтажные дома с одной стороны Садовой становились двухэтажными. Двухэтажные, что напротив, оставались без крыш и чердачных помещений. Все, чего лишались здания, летело на проезжую часть грудами кирпича, камня, металла и всего прочего, что было в домах. Бойцы-«каракалы» – спецназ Зоны, элита элит, – гибли под завалами со всем своим навороченным снаряжением и оружием. Вдали, на границе зоны разрушений и относительно чистой улицы, виднелась маленькая фигурка. Руки ее были широко раскинуты, как у статуи, высящейся над Рио-де-Жанейро, – словно Жужа любила весь мир и желала его обнять. А по крышам и верхним этажам скребли будто два исполинских ножа невидимых бульдозеров… Потом ударили три предательских выстрела в упор – маленькая фигурка подломилась в коленях и упала…

Э-эх… Прости, милая, что втравил тебя в эту историю. Втравил и не сумел уберечь… Я сполна отомстил за твою смерть, но кому от того легче? Надеюсь, где бы ты сейчас ни была, тебе хорошо. И ты видишь птиц…

– Пэн! – Когтистая лапа аккуратно потрясла меня за плечо. – Если ты, Пэн, будешь долго думать, я схожу окунусь? Недалеко, там хорошая вода.

Дракула показал в сторону канала Грибоедова. До канала и вправду отсюда не более сотни метров, и вода там проточная.

– Я не буду долго думать, Дракула. Взглянем на еще одно место и пойдем отсюда, по дороге окунешься…

Если отыщу «попрыгунчики» и если уговорю Дракулу сходить со мной к Бехтеревке – а одному идти ой как не хочется, – надо будет подумать о носимом запасе воды и о каком-то распылителе для увлажнения его кожи и жабр… Иначе наш маршрут будет слишком привязан к рекам, каналам и прочим водоемам.

Пошагали к «еще одному месту» – к укрытию моего отца, в котором он дожидался, чем завершится мой разговор с посланницей Плаща, с бывшим агентом ФБР Марианной Купер (просившей называть ее просто Марией, без упоминания ФБР и без фамилии).

Укрывался тогда Максим Панов в подобии окопчика. Разумеется, «окопчик» отрыли задолго до нас.

Имеются в исторической части Питера старинные здания, постепенно ушедшие в болотистую почву так, что их некогда первые этажи стали теперь не то нулевыми, не то вообще минус первыми: верхняя часть окон оказалась как раз на уровне проезжей части… При этом лавки, распивочные и закусочные, находившиеся на первых этажах, до сих пор используются по прямому назначению, но окна их ныне выходят не на улицу, а в некое углубление в ней, в нишу как раз с окоп размером.

Вот в такой-то нише и засел мой отец с «попрыгунчиками»: хорошее укрытие с хорошим обзором, улица из него простреливается гораздо лучше, чем из окна. Плюс к тому возможность в любой момент отступить в глубину здания через разбитую витрину магазинчика…

Я надеялся, что отец так и поступил, когда обмен сорвался и по Садовой начал гулять свинцовый смерч, – укрылся внутри и где-то там припрятал «попрыгунчики». Хорошо припрятал… Надежно… Так, что уцелевшие орлы Бабуина отыскать артефакты не смогли, а ведь наверняка искали тщательно. Но Максим свет Кириллович тертый калач, уж сумел, наверное, выдумать что-то неординарное.

Имелась у меня и другая надежда: сам я «Джека» и «Джона» обнаружу, сумею как-то почувствовать их… В конце концов, перед битвой на Садовой я больше суток протаскал «попрыгунчики» в карманах, вплотную к телу, и вошел с ними в некое подобие прежнего резонанса, «Джек» и «Джон» вновь признали меня за своего.

У позиции отца нас поджидал сюрприз.

Кто-то здесь совсем недавно покопался… Порылся. Словно бы попытался невдалеке от папиного «окопа» соорудить еще одну стрелковую ячейку прямо посреди тротуара. Но забросил работу, едва углубившись сантиметров на сорок. Или же не забросил, а лишь ненадолго прервал – в начатой яме лежали инструменты: ломик и большая штыковая лопата.

Мы с Дракулой стояли на краю раскопа, и я со своей дурацкой МПЛ в руке чувствовал себя живой мишенью… Прямо-таки физически ощущал, как по мне – через прицел – скользит внимательный изучающий взгляд.

– Нет, Петя, – прозвучал знакомый голос. – Здесь такой лопаточкой ничего не откопаешь… Тут и с ломом не больно-то получается, отбойный молоток нужен.

Отец!!!

* * *

Я оказался прав: отец выдумал-таки кое-что неординарное и спрятал «попрыгунчики» так, что Бабуин с Эйнштейном их отыскать не сумели. Одна беда: даже зная точное место, взять «Джона» и «Джека» не так-то просто…

Сообразив после усиленных аппаратурой воплей Бабуина: обмен если и не сорван окончательно, то откладывается надолго, – отец понял и то, что «попрыгунчики» у него очень скоро заберут, его «окопчик» оказался чуть ли не в самом центре позиции бабуиновцев, засевших на окрестных крышах.