Просто перестала говорить, и всё – только рычала.

Сначала её взяла к себе какая-то женщина из соседнего села. Но во время обстрела и та погибла, а Лена снова осталась одна, да ещё и вдали от родной деревни. В общем, весь ужас был именно в этом – она оказалась далеко от родных мест, и никто не знал, что это за девочка такая. К тому же её даже не искали, потому что война – это раз. Папа Лены погиб на фронте – это два. Женщина с мамой – три. В общем, что-то у неё там явно с судьбой случилось. Вроде как поломка какая-то.

Хотя не знаю. По-моему, никакой судьбы нет, а есть просто стечение обстоятельств. Но Нине, возможно, виднее. Она же мне эту историю рассказывала!

В общем, после всего случившегося Лене пришлось как-то выживать. А как ты будешь выживать, если даже говорить не умеешь? Никто из людей не хотел помочь несчастной девочке. Её же не понимали! Ну рычит и рычит. Думали, что помешанная. Вот и гнали прочь. Потому что война – это раз. Голод – два. А там уже счёт на здоровых шёл, какие уж тут помешанные. Это, наверное, три.

Но, к слову, есть и другие, прямо-таки противоположные истории. Та же Нина рассказывала, как у них в войну дом сгорел. Так им вся деревня чем могла помогала. И хату отстраивать, и детей кормить, которых, между прочим, было шестеро.

В общем, у всех по-разному. Наверное, Нининой семье просто повезло больше.

А Лена так и скиталась. По деревням и городам. Потом к каким-то бродяжкам прибилась, и те за ней присматривали – кормили, поили. Не знаю, может, у них там какой-то общий язык был, раз бродяги с ней так – по-доброму.

Но и с ними случилось что-то страшное. Что именно, Нина забыла, но, похоже, то же, что и со всеми предыдущими. И вот тогда уже Лена окончательно поняла, что всё, – и просто легла посреди улицы. Умирать.

А потом случилось настоящее чудо. Маленькую Лену подобрал врач! И не какой-то там обычный терапевт, а профессор с очень редкой специализацией. Сурдопереводчик.

Оказывается, есть такие люди, которые понимают язык немых и учат других тому же. И вот этот врач… Филиппом его звали… как-то сразу сообразил, что там у Лены к чему, и взял к себе, чтобы лечить. И вылечил!

Хотя, если разобраться, чем она там болела, кроме голода?

Немота у неё, конечно, не прошла, зато благодаря судьбе – назовём её Филиппом – Лена выросла, выучила язык немых и даже окончила техникум. А потом всю жизнь работала швеёй, причём очень даже успешно.

А! Она же ещё и замуж вышла. Сказать за кого? За Альгерда – сына Филиппа. И он ей потом подарил швейное ателье. Там к ней потом весь город ходил обшиваться. Богачи разные… ||

▶ Вот такая история!

А если представить… Вот что было бы с Леной, если бы она не встретила Филиппа? Да ничего!

И меня бы тоже не было.

Получается, Филипп сделал великое дело. Подарил жизнь не только Лене, но и всему нашему роду. ||

▶ А саму Лену я, кстати, почти не помню. Я маленький был, когда они с дедом Альгердом на машине разбились.

Не знаю, может, Нина поэтому папу защищает. Что он так рано осиротел. И плюс с мамой у него всю жизнь такое было…

Не представляю даже… Вот как они общались? Как она говорила «Стасик, иди мой руки»? Или там «пора кушать»? А уж про «спокойной ночи» и «я тебя люблю» даже думать не хочется… Считай, самые главные слова в жизни любого человека. А тут эта немота.

Как Нина говорила? На него рычали, и он рычит! ||

▶ Конечно, папу можно было бы понять. Я так тем более понимаю, каково это – когда в одной семье говорят на разных языках.

Но ведь бабушка не специально рычала. Просто она не могла по-другому.

А папа что? Он всё может, как в той песне: «Па-па мо-о-ожет, па-па мо-о-ожет всё что угод-но!» Просто не хочет. Это же учиться надо. Какой-то новый язык осваивать. А зачем? Рычать-то удобнее! ||

▶ В общем, сочинение у меня получилось печальным. Я его даже сдавать не хотел, но Л. А. у меня эти листы фактически вырвала. А потом ещё и вслух зачитала. Я сначала нервничал, а потом увидел, что Орехова плачет.

А Чернышов наш вообще… Подошёл ко мне на перемене и пожал руку. Сказал:

– Ну, брат, ты и дал!

Это он так хотел подчеркнуть мои писательские способности, я знаю. Их все подчеркивают, особенно Л. А. Она каждый раз говорит одно и то же:

– Гриша, тебя ждёт большое будущее. Только, ради бога, не ленись!

А я и не ленюсь. Я пишу каждый день, хотя бы по строчке.

Хотя это не метод, кто бы что ни говорил.

Писатель – это же не тот, кто постоянно пишет, как многие думают. А тот, кто думает, и, чаще всего, не как все. ||

▶ Вообще, многие считают, что такой профессии в принципе нет. А кто-то говорит, что есть, просто она несерьёзная.

А некоторые, как мой папа, уверены, что писательство вообще – дурь заокеанская. Это он так намекает, что тягой к сочинительству я заразился от американской культуры. Дескать, это у них там за хорошую книгу сразу дают огромные премии, а за качественный фильм – «Оскара». А в нашей стране за хорошую книгу или фильм могут дать только тюремный срок, потому как все хорошие фильмы, по папиному убеждению, – они околополитические. А заигрывать с политикой может позволить себе только очень толковый и грамотный человек. Он то есть. А не пацан с рогаткой!

Это уже я. ||

▶ Но я не думаю, что папа так уж прав. Вот Нина тоже говорит, что я талантливый. Все мои стихи детские хранит!

Ха-ха. От меня же, главное, прячет. Знает, что я их тут же сожгу, чтобы не позориться.

Но вообще, конечно, приятно, когда в тебя верят. Когда напишу книгу, с первого же гонорара куплю Нине шубу. А то она вечно зимой мёрзнет. Ну а уж когда получу первого «Нобеля», мы с ней сразу на Кубу махнём. И маму с Кристинкой возьмём. Нина будет осваивать кубинскую кухню, мама – танцевать сальсу, а Кристинка – плавать. Как можно больше! Плавание