шёл по коридору. И тут он идёт. С ней. Я, наверное, стал как вкопанный, потому что Шмель – дружочек мой хоккейный – чуть ли не лицом в меня впечатался. Разорался, типа моя спина ему нос сломала! Ну он такой, да, – чудачок.

Но я даже особо не вслушивался, что он там жужжал, потому что на неё смотрел. На её живот. Я в таких делах мало что понимаю, но, по-моему, там уже приличный такой размер. Может, даже девятимесячный.

А этот предатель заулыбался. Кинулся ко мне:

– Гера, сынок, ну наконец-то!

А я стоял там весь такой… не знаю… убогий, что ли. Казалось, у меня вся слюна во рту высохла. То ли от злости, то ли… не знаю от чего…

Может, просто от жалости к себе самому. Я же тогда сразу понял… Как оно было на самом деле. Что это всё – не из-за мамы. Это вот он, который у библиотекарши в животе. Это из-за него всё!

А я дурак. Ну дурак же! Всё ждал, когда папа вернётся. Я правда не верил, что это уже навсегда. И бабушка не верила. Говорила маме, мол, наиграется в песочнице и домой пойдёт. А он, оказывается, ещё и не начинал. С песочницей этой. Когда там обычно у маленьких прогулки по расписанию? Сначала же, наверное, коляска. ||

▶ Я до сих пор не могу об этом спокойно думать. Как представлю, что где-то там будет жить ещё один Бабочкин. Хоть бы, не дай бог, не Гера. Иначе это было бы верхом цинизма – бросить одного и родить взамен другого. И назвать его так же, чтобы от первого варианта даже имени не осталось!

Хотя о чём я говорю? Если у него хватило совести притащить свою библиотекаршу ко мне на игру, так уж моё имя своему отпрыску присвоить – это для него вообще не поступок.

Ещё и клюшку эту принёс. Купить меня, значит, надумал. А я тоже молодец. Взял! И даже спасибо сказал. Но дальше – всё: пошёл не оборачиваясь. Не знаю, понял он, что натворил, или нет, но это и не мои проблемы. К счастью, я ему больше ничего не должен. ||

▶ Жаль только, что я не сразу сообразил, как по долгам рассчитаться! Если бы сразу, может, ничего и не случилось бы. Но нет, тогда я просто пошёл в раздевалку. А там же пацаны! Они меня с этой клюшкой чуть заживо не съели. А Шмель вообще подавился. Прямо закашлялся! Помню, я сказал ему зло:

– Смотри, а то ненароком помрёшь от зависти.

А он, бедный, прямо растерялся. Ну я просто такой откровенной агрессии никогда себе не позволяю. Шутки там – да, но и то с осторожностью. Люди ведь разные бывают. Некоторые – ранимые!

Вот Звездочёт мой – это же вообще не человек, а одна сплошная рана. Я раньше думал, что он чокнутый. А теперь понимаю: это мир вокруг свихнулся. Раз такие, как Столяров, Звездочётами становятся.

И с дневником этим. Я уже на Леокадию натурально зол – за такое задание. Вот зачем, а? Нет, сам-то я с удовольствием послушаю, что он там про меня насочинял. А Звездочёт как? Ему такая правда жизни точно не по силам.

Особенно ранняя. Там же один юмор шёл, причём чёрный. А у Звездочёта с юмором ясно как. Да никак! ||

▶ На самом деле, если бы не Звездочёт, я вообще не знаю, что бы со мной было. Эта история – она мне так по голове шарахнула! У меня вроде как даже депрессия началась.

Мама бедная. Я уже видел, что начинаю её пугать. Мало того что не разговаривал, так и не ел ничего. Только колу хлестал – до зубного скрежета! Потом ходил по квартире и скрипел, как привидение. Но, может, это и не из-за колы. Зубами так и от злости можно.

В общем, я там такие представления закатывал! Пока мама не пригрозила, что вернёт меня обратно в больницу. Велела взять себя в руки, иначе всё – второй круг гречневого ада мне обеспечен.

А я, может, и хотел бы взять, но как? Если у меня только одна рука осталась. ||

▶ Ладно, попробую по порядку.

С игрой той с самого начала всё пошло наперекосяк. Может, знамение какое? А может, так всегда и бывает, когда самоуверенность – через край.

Нет, ну а что? Если даже Борисыч – и тот был уверен, что мы этих кобринцев в первом же матче размажем. Он так и сказал про их голкипера, мол, хороша Маша, да не наша.

У Борисыча с фразеологизмами, конечно, беда. Он в них вообще не разбирается! Но при этом… хах… его хлебом не корми – дай ввернуть что-нибудь эдакое. И главное, сказал и сказал, а в тему ли – это его уже не касается.

Но вообще, думаю, он просто иронизировал. А мы тоже такие – ха-ха… Ну, типа тренера поддержать.

А не надо было! Безудержное веселье – плохая примета перед игрой. Вот оно всё и поехало…

Шмель на первых минутах так накосячил! Его сразу на Филипенко заменили. А тот же – вообще никакой. Прицеп! Сразу какая-то неразбериха началась: один здесь, другой там, никакого взаимопонимания. Как котята на том льду смотрелись.

А я тоже косу включил. Борисыча вообще в игнор поставил. Хоть он и орал там, как будто при смерти. Серьёзно, чуть ли не в конвульсиях бился, грозился, что я у него «ещё попляшу» и «пожизненно в стакан сяду». Ну, к запасникам.

А я уже даже не помню толком, что творил. Потому что реально взбесился! Мы же как только выкатились, я сразу на трибуну посмотрел. А они прямо там и сидят, голубки´. За ручки держатся. Тьфу!

Вот после этого я, наверное, и отключился и делал всё на автомате. Пока не получил по фанере.

Это кобринский мне заехал. Я даже не понял как. Он так резко передо мной вылетел! А потом – хрясь – и дикая боль. Ключицу как будто вырвали, прямо с мясом. И с плечом заодно.

Ну вот как курицу разделывают… Раз-раз, крылья выкрутили, скелет отделили… Так вот и я в тот момент… Почувствовал себя курицей.

Дальше вообще не имеет смысла рассказывать. Ну, может, про Борисыча только. Помню, как он висел надо мной, весь потный и красный. Всё кричал:

– Малый, Малый, ты держись давай, не отключайся.

Малый