Я повернулась к зеркалу. Я никогда не была такой красивой.

– Вы покорите «Белый Цвет», госпожа Левингстон! Вы так прекрасны! – радостно объявила Силва. И прислушалась: – Мехомобиль подъехал! Февр Стит уже ждет вас! Днем он был зол, словно Двуликий Змей, так что лучше не испытывать его терпение!

– И почему же он был зол? – пробормотала я, спускаясь по лестнице.

Вариант ответа у меня, конечно, был, но я предпочла бы знать наверняка!

– Ох! Кажется, кто-то сказал вашему брату, что вы уехали на прогулку с господином Нордвигом. Боюсь, февру Ститу это не понравилось.

Я споткнулась на ступеньке. Вот же склирз! Может, отменить эту глупую затею с выходом в свет? Но сидеть с Кристианом в одном доме, наедине, еще хуже! Нет уж, лучше пойдем туда, где полно людей.

Подняв голову, я вышла на порог. Крис повернулся, услышав звон дверного колокольчика. Окинул меня взглядом – от макушки до носков. И снова. Я так же жадно рассматривала его. Потому что на февре был белый мундир! Белый! С двумя рядами серебряных пуговиц и золотой шейной булавкой.

Кристиан молча открыл дверцу мехомобиля и помог мне сесть.

В дороге он молчал и прилагал усилия, чтобы не смотреть в мою сторону.

А мне словно сам Двуликий нашептывал в ухо, так и хотелось дерзить и подначивать! Мои страх и волнение искали выход.

– Я плохо выгляжу?

– Ты красивее всех, кого я когда-либо видел, – процедил февр, упрямо не глядя в мою сторону.

Я умолкла, не ожидая услышать подобную откровенность. И смутилась.

– Это из-за платья. Оно очень красивое.

Кристиан бросил на меня быстрый взгляд. И снова отвернулся.

Дорога, к счастью, оказалось недолгой. «Белый Цвет» располагался в ряду кофеен и ресторанов, и с фасада здание выглядело совсем небольшим. Белые стены украшала благородная лепнина и витые колонны. Но стоило войти внутрь, как я поняла, что здесь поработали талантливые двери-асы. Помещение оказалось в разы больше, чем виделось снаружи. Пол устилал туман, словно весь «Белый Цвет» расположился на облаке. Богато сервированные столы парили в воздухе, как и кресла с атласными спинками. Стены оплетали белоснежные цветы, испускающие тонкий аромат. На синем куполе потолка сияли тысячи крошечных звезд-светильников.

Изумительное место!

Мою меховую накидку забрал прислужник и, ступив на «облако», я поневоле схватилась за руку Кристиана. Ноги по щиколотку провалились в туман. Февр сжал мою руку.

– Не бойся. «Белый цвет» создан по подобию Белого Императорского Двора. А его называют самым красивым местом во всей Империи.

Мы прошли к столику на двоих, парящему над небольшим постаментом. Усевшись, я смогла перевести дух и осмотреться. Просторный зал оказался забит посетителями. Здесь были февры, наставники и их спутницы. Женщин гораздо меньше мужчин. Все посетители и правда были одеты в светлые и дорогие одежды, на многих сияли драгоценности. Я заметила и знакомых – удивленную Ливентию, мрачного Альфа в углу, бесцветных близнецов за столиком на верхнем ярусе. Похоже, в «Белом Цвете» действительно собирались избранные Двериндариума. Февры, сидящие за круглым столом, двигали по расчерченному полю костяные фигурки, кто-то разговаривал, кто-то обедал или танцевал. Негромкая музыка лилась с круглого балкончика, где расположились музыканты. Блестел хрусталь, столовые приборы и камни. Клубился туман. Раздавался смех. Молодые февры, заметив нас, оживились, некоторые подняли бокалы, приветствуя.

А я хлопала глазами, ощущая, насколько неуместна в этом обществе богачей. Маска Ардены вдруг оказалась неимоверно тяжелой. Захотелось уйти. Отправиться к маяку и попытаться снова увидеть Ржавчину. После встречи с ним я не могла спокойно смотреть на изысканные закуски и дорогие блюда на столах «Белого цвета». Я знаю, что такое голод. Ел ли сегодня Ржавчина? Чем вообще он питается в Мертвомире? Где он спит? В норе или на голой земле?

Острая жалость терзала сердце.

Кристиан наклонился ко мне:

– Потанцуем? Ты ведь хотела.

Он встал, не отпуская моей руки.

Положил ладонь на мою талию, легко потянул в сторону.

Я с волнением прислушалась к мелодии. Кристиан сжал мою ладонь и легко повернулся, увлекая за собой. Никаких сложных фигур, шаги и иногда – повороты. Поняв, что танец совсем простой, я расслабилась. Шаг и поворот! И снова! Откинула голову и увидела лицо Кристиана. Он рассматривал меня, между бровей залегла складка.

– Кристиан…

– Иви…

Мы начали одновременно, и оба осеклись.

– Зря мы сюда пришли. Так больше не может продолжаться, – сказал он. – Нам надо поговорить.

Нервная дрожь прошла по позвоночнику.

Музыка сменилась другой, и мы остановились.

– К Змею все! Возвращаемся домой.

Февр решительно сжал мою ладонь, разворачиваясь к выходу, но тут что-то изменилось. Над белым залом сгустились серые хлопья. Кто-то вскочил, уставившись на них, кто-то вскрикнул. Я знала, что это. Пепел. Ко мне он никогда не прилетал, мои родные погибли давно или не смогли при жизни заплатить мастеру ритуала. Но я видела пепел, прилетающий к вдове Фитцильям.

Серые хлопья закрутились воронками, собираясь над белым туманом. Посетители вскакивали, напряженно всматриваясь в его очертания. Пепел – не просто прах почивших родственников. Пепел – это их последнее послание. И сейчас каждый гадал, кому оно адресовано.

– Почему его так много? – испуганно спросила незнакомая девушка рядом с нами.

Ей не ответили, но возгласы начали раздаваться со всех сторон. «Белый Цвет» наполнился пеплом, который кружил, стекал струйками, разлетался. И снова собирался, образовывая фигуры.

– Божественный Привратник! – выдохнул кто-то позади. – Да их не меньше десятка!

Я ощутила, как окаменел Крис.

Пепел формировался в фигуры. Мужчин и женщин. Серые хлопья складывались в лица, богатые наряды, меховые накидки и украшения. Порой пепла не хватало – и страшные силуэты зияли провалами там, где должен быть нос или глаз.

И их было много.

Приземистая и пузатая фигура мужчины в дорогом парчовом сюртуке замерла перед Ливентией.

– Позаботься о маме, милая, – прошелестел призрачный голос. – И помни о Грандане, дочь!

Пепел разлетелся, осыпался в туман на полу.

– Папа? Нет! Ты не мог умереть! Папа! – Бледная до синевы Ливентия вскрикнула и начала оседать. Ее подхватил Киар Аскелан, усадил на кресло.

Фигуры из пепла двигались, ища тех, кому были отправлены. Статная женщина с диадемой в темных волосах остановилась перед Брайном Дествином:

– Помни свои корни, сын! – и фигура тоже осыпалась.

– Будь сильным, брат, – прошелестело сбоку от тонкой девушки, с печалью глядящей на Бурана Эйсона. Тот застонал, кто-то из друзей схватил февра и закрыл его браслет, опасаясь, что парень не сдержит свой разрушительный Дар.