Серый вид из окна, мелкий дождь, голые ветки тополей, жирнаямокрая ворона на карнизе — все добавляло тоски и безнадёги. Суп был невкусный.Настроение — хуже некуда. Дима думал, что Молоха не поймают никогда. УбийствоЖени Качаловой — это, безусловно, продолжение серии. Какие, к чёрту,подражатели? Прошло полтора года. Подражатели могли появиться тогда, но несейчас. И шантаж — это тоже чушь полная. Спрашивается, зачем высасывать изпальца идиотские версии, когда есть одна — реальная и единственная. Серийныйубийца Молох вышел из спячки, которая длилась полтора года, и начал действоватьна новом витке.

Конечно, никому не охота затеваться с серией. Серия требуетогромных усилий, денег, времени, ответственности. Она, как воронка, втягиваетмассу людей. Организуется штаб, поднимаются гигантские информационные пласты, создаютсяспециальные дополнительные картотеки. Работают десятки оперативников,экспертов, следователей, прокуроров-криминалистов. Передвижныеоперативно-поисковые бригады допрашивают свидетелей, дежурят непосредственно наместе преступления (а вдруг его туда потянет?).

Когда жертвы — молодые женщины, сотрудницы МВД играют рольживых приманок, маячат в местах, где зверь может искать очередную добычу. Ноесли жертвы дети? Если география охоты не определена? Если на местепреступления зверь не появляется?

Проходит неделя, месяц, год. Свидетели все уже опрошены, иясно, что никакой новой информации больше не будет. Дорогостоящая, энергоёмкаямашина некоторое время работает на холостых оборотах и наконец замирает вожидании следующего убийства. А когда оно происходит, никто не хочет верить,что это продолжение старой серии.

Соловьёв держал в руках свой мобильный и машинальнопросматривал записную книжку в аппарате. Как-то сам собой выделился и набралсяномер оперативника Антона Горбунова, самого надёжного и толкового из всех, скем ему приходилось работать.

— Антоша, ты знаешь, где можно достать пиратские диски синформацией об абонентах телефонных компаний? — Соловьёв говорил очень тихо,прикрыв трубку ладонью.

— Знаю, Дмитрий Владимирович. Практически на любом развале.

— Как ты думаешь, насколько часто там обновляются версии?

— Раньше — почти каждый месяц. Сейчас значительно реже.

— У тебя есть распечатка входящих и исходящих с телефонаЖени?

— Конечно, есть. Я всё понял, Дмитрий Владимирович. Попробуюсделать.

Соловьёв успел съесть ещё пару ложек супа, телефон опятьзазвонил.

— Дима, у меня к тебе только один вопрос. Если я не вовремя,извини.

Звонил Вячеслав Сергеевич Лобов, бывший преподаватель Димы вуниверситете, старый эксперт-криминалист. Он давно был на пенсии, растил внукаи внучку, писал мемуары. Именно ему Дима передал флакон духов, обнаруженный вшкафу, в старом ранце Жени.

— Что вы, очень даже вовремя.

— Ты где сейчас?

— В столовой.

— Ну вот, а говоришь — вовремя. Давай я позже перезвоню,поешь спокойно.

— Да ладно, суп все равно невкусный. Второе, кажется, тоже.Я вас слушаю, Вячеслав Сергеевич.

— Слушает он! Ну, ты ва-ажный стал, Соловьёв, прямо кудадеваться! И еда ему столовская не нравится, и подчинённые у него вседрессированные. Мальчик, который мне флакон завёз, молчал, как партизан. Уж яего пытал, зачем, для чего, и чаем поил, и лапшу на уши вешал. Не проговорился.Ты, Соловьёв, можешь мне ответить по-человечески, что там у вас с Молохом?

— С Молохом? Ничего. По-прежнему глухо.

— Ой врёшь, Дима! Как же глухо, когда появился новый труп! Яведь все криминальные новости смотрю. Он девочку убил. Дело ты ведёшь?

— Я. Но руководство считает, что это убийство к той прошлойсерии отношения не имеет.

— То есть как — не имеет? Ежу понятно, это опять он! Надодействовать по полной программе, на государственном уровне, тем более что наэтот раз личность установили. Флакончик, часом, не по этому делу идёт? Ну давай,колись, Димка! Ты же не просто так отправил его мне, по-тихому?

— Да, Вячеслав Сергеевич, не просто так. Вам я доверяюбольше, чем кому-либо другому, к тому же знаю, что вы все сделаете быстро. Янашёл флакон при обыске, в квартире убитой девочки, среди её вещей.

Лобов помолчал, посопел, наконец сказал:

— В общем, так, Дима. Вечером жду тебя в гости, ты мне всеспокойно, подробно расскажешь. И я тебе тоже кое-что расскажу про твой флакон.Ладно?

— Вы что-то уже выяснили?

— Вот приедешь ко мне, тогда узнаешь. По телефону ничего нескажу.

— Вячеслав Сергеевич, но я могу очень поздно сегодняосвободиться.

— Неважно. Буду ждать звонка.

* * *

Продавец, демонстративно голубой юноша, улыбался Зацепе испрашивал по-английски, где его прелестная дочь, как она поживает. Зацепа делалвид, что не слышит, не понимает, продолжал листать журнал и готов былпровалиться сквозь землю. Из примерочной донёсся громкий властный голос ЗоиФедоровны.

— Сейчас я покажусь мужу, и мы вместе решим.

Зацепа взглянул наконец на юношу.

— Послушайте, молодой человек, вы, кажется, меня с кем-топерепутали, — холодно произнёс он.

— Да? — продавец перешёл на русский. — Странно. У меняотличная память на лица.

— Коля! Посмотри, как тебе?

Зоя Федоровна медленно плыла к нему, крутилась, изгибалась,разглядывала себя в зеркалах. На розовых губах юноши вспыхнула и погасла наглаяусмешка.

«У меня мало наличных, придётся расплачиваться кредиткой,здесь будут знать моё имя. Если этот тип, этот мерзкий голубой слизень скажетещё хоть слово, я убью его».

Всего лишь пару недель назад он был здесь с Женей, и они,как всегда, играли иностранцев, папу с дочкой. Щедрый синьор Кастрони купилсиньорине платье и пару маечек из новой, весенней коллекции. Это был один изредких московских бутиков, где предлагалась эксклюзивная взрослая одежда самыхмаленьких размеров.

То, что он тогда купил Жене, стоило значительно дороже, чемЗоина куртка от «Леонардо». Голубой юноша крутился вокруг девочки, таскалворохи одежды в примерочную. Женя о чём-то с ним шепталась и хихикала. Немудрено, что продавец их запомнил. Зацепа расплачивался купюрами евро, ихприняли по грабительскому курсу и очень живо благодарили, приглашали заходитьещё.