Большинство использует телефоны для виртуального вымогательства. Набирают номер наугад и втирают ответившему, будто похитили его родственника и что, мол, если человек не положит столько-то денег на такой-то счет «Электры», похищенного убьют. Многие покупаются и кладут. И только потом понимают, что никакого похищения не было.

«Ставлю все что угодно: он раздобыл телефон исключительно ради тебя, чтобы ты могла позвонить». Я расхохоталась. Нелепая мысль. Почему это именно я должна была ему понравиться? Нас там было много красавиц. Я не учла, что Педро, первоклассный сводник, подготовил его заранее: «Там будет одна балерина, она тебе точно понравится». К его радости, мы действительно зацепили друг друга. Сильно зацепили.

Заночевал он в пикапе, припарковавшись в тупике, отходившем от шоссе недалеко от Монкловы. В городе решил не задерживаться, чтобы копы не пристали. На сельской дороге тоже стоять опасно. Там начинается ничья земля, где все и вся под подозрением. Внедорожник, припаркованный ночью в глуши, словно сияет мигающей неоновой надписью: «Опасность! Опасность!» Причем опасность и для тех, кто в машине, и для тех, кто снаружи. Для тех, кто в машине, — потому что могут напасть мелкие бандиты, могут привязаться военные, могут уроды похитить или просто изрешетить машину свинцом, так, на всякий пожарный. Для тех, кто снаружи, — потому что неизвестно: то ли это берлога нарко, то ли там груз коки, то ли просто фермер шуры-муры разводит не с законной супругой. А еще пикап не должен быть слишком чистый или слишком грязный. Если чистый — значит, ты при бабле и можешь башлять кому-то, кто будет содержать твою тачку в порядке. Если пыльный — значит, много ездишь по бездорожью, а так ездят только охотники, фермеры или нарко, которые переправляют тайными тропами товар. Так что правило такое: пикап не блестит, но и не в грязи по самую крышу.

Хосе Куаутемок поужинал барашком, сидя на положенной плашмя дверце кузова. В шесть залез в надстройку и разложил матрас на ночь. Рядом с собой распределил все три ствола: тот, что добыла Эсмеральда, и те, что он забрал у Лапчатого с братом. Ботинки снимать не стал на всякий случай, так и спал в них. Посреди ночи его разбудил лай. Выглянул. Ничего. Ни машин, ни людей. Наверняка койот бродит поблизости. Через два часа снова забрехали собаки. На этот раз он увидел, что в его сторону колонной едут три автомобиля. Плохой знак, просто, блядь, отвратительный. Это либо солдаты, либо федералы, либо, что еще хуже, братва подоспела.

Он открыл дверцу, засунул два пистолета за пояс, бесшумно выскользнул и, пригибаясь в чапаррале, отступил в пустыню. Пробежал метров двести и спрятался за кустами в надежде, что караван пройдет мимо. Ни хрена. Остановились вкруг его машины и осветили фарами. Вышли несколько человек, тоже окружили тачку. Хосе Куаутемок разглядел стволы. «Открывай!» — прокричал один. «Он слился, — крикнул другой. — Вон след идет». Хосе Куаутемок не стал дожидаться и выяснять, кто именно за ним явился. Начал продираться дальше по заросшему кустарником руслу ручья, по лужам вонючей воды. Спугнул стадо пекари, они с хрюканьем бросились наутек. Преследователи врубили прожектор. Свет долетал метров на пятьсот. Хосе Куаутемок ясно видел, как впереди зигзагами несутся пекари. Он замер и постарался не дышать. Только у военных и у нарко есть такие игрушки. Если это военные, то они могут выследить его и биноклями ночного видения, и тепловизорами. Ему Машина рассказывал: «Когда за тобой погоня, уходи на четвереньках, медленно, как старушка, которая выпала из инвалидного кресла и ищет по полу контактные линзы. Не потей, не разогревай тело, так тебя быстрее прижучат». Для маскировки Хосе Куаутемок извалялся в смрадной грязи. Грязь, размазанная по коже, охладит тело, и, может, его даже примут за пекари-альбиноса, чем черт не шутит.

За ветвями показались шестеро: они шли в его сторону, обшаривая местность фонарями. Сомнений не осталось — им нужен именно он. Хосе Куаутемок отполз дальше по ложбинке. На него, как к бесплатному мини-бару, слетелись тучи комаров. Кто ж откажется от свежей кровушки? Вонзились в лицо, в руки, в лодыжки. Отгонять их было нельзя. Махнешь рукой — пойдет волна тепла. Терпя зуд, он пополз вперед со скоростью ленивца. Услышал, как пекари обгладывают корни и кактусы метрах в двухстах от него. Взял курс на стадо. «Глушись», — сказал он себе.

Преследователи рассеялись по окрестностям, но вскоре один позвал остальных к краю ложбинки: «Тут след!» Фонарями сделали знак тем, кто оставался рядом с машиной. Те запрыгнули в свои тачки и рванули вверх по руслу. Хосе Куаутемок услышал, как под колесами трещит кустарник. У них не пикапы, а военные внедорожники. Значит, это точно солдаты. Обложили со всех сторон, как волкодавы.

Тут уж насрать, сколько тепла выделяешь. Хосе Куаутемок поднажал, надеясь оторваться от преследователей. Змейкой устремился по ручью. Нужно уйти от них до рассвета, потому что днем они вызовут подкрепление, чтобы точно его достать. Тем и славятся военные — упертые они. Не успокоятся, пока не охомутают его. Даже у нарко при виде солдат очко играет. Низкорослые индейцы из Оахаки и Чьяпаса не отступаются от своего. Мелкие, но злобные. Никогда не жалуются. Есть могут раз в день. Терпят жару, холод, комарье, пиявок, клопов, клещей. Им нипочем автоматы, гранаты, реактивные системы залпового огня. Малый рост позволяет им передвигаться по чапарралю со скоростью гепарда. Он легко огибают заросли кошачьего коготка, опунции, бычерогой акации. В глуши покрывают расстояния вдвое быстрее, чем здоровые бугаи. Если нужно уходить быстро, им не помеха буераки, холмы, болота, они прут напрямик. Льюисы Хэмилтоны мексиканских дебрей.

Хосе Куаутемок на четвереньках, раня шипами ладони и предплечья, раздирая колени, продвигался вперед, надеясь прорваться к вершине холма, а оттуда на едва различимое во мраке ровное место, где его широкий, как у датского дога, шаг даст преимущество перед мелкими, как таксы, преследователями.

Он уже проклял себя за идиотскую мысль бежать по руслу ручья. Кругом гребаные непролазные заросли. Растительная паутина. Когда фонари начинали шарить поблизости, он съеживался и пережидал. Потом бросался дальше, напролом, задыхаясь, хватаясь для скорости за корни и ветки, как за рычаги. Машина рассказывал, что военные как клещи, вцепятся и не отпускают. «Если уж напали на твой след, идут по нему до конца. Не остановятся, пока тебя не повяжут». Они и не останавливались. Хосе Куаутемок слышал их