– Ой, господи! – вскрикнула Марианна Васильевна и закрыла лицо руками. – Что ж это люди с собой делают…

Все помолчали немного, потом Надежда встрепенулась.

– Так что, – заговорила она, – если расследование завершено, я могу возвращаться домой?

Белкин подошел к ней и произнес с некоторым смущением:

– Вообще-то, Надежда Николаевна, я попрошу вас задержаться здесь до завтрашнего утра. Мне нужно будет еще раз допросить… то есть опросить вас…

– Что, разве расследование еще не закончено? Разве у вас остались еще какие-то неясные вопросы?

– Ну, вы понимаете. – Капитан замялся. – Мне нужно написать подробный отчет, а для этого придется задать всем свидетелям еще несколько вопросов. Этого требует мое начальство… Конечно, я могу вас сейчас отпустить, но тогда следователь вызовет вас повесткой, и вам придется снова приезжать в Псков… Так может, лучше сделать все прямо сейчас?..

Надежда Николаевна представила, как ей домой придет повестка из Псковской прокуратуры, и что по этому поводу скажет муж, и как ей придется перед ним оправдываться и объясняться… Она тяжело вздохнула и ответила:

– Тогда, может быть, я прямо сейчас отвечу на все ваши вопросы? Зачем ждать до утра?

– К сожалению, сейчас я должен ехать в Псков, чтобы передать арестованную следователю и провести кое-какие обязательные процедуры. Но завтра утром я буду здесь…

– Хорошо, если надо – я задержусь до завтрашнего утра. Только не дольше!

– Разумеется! – Капитан посветлел лицом. – Очень признателен вам за понимание!

Спала Надежда Николаевна крепко и без сновидений. Ее не беспокоили никакие мысли, ни тот неприятный факт, что она совершенно одна в огромном доме. Вечером после отъезда полиции и омоновцев Надежда Николаевна послала мужу большую и нежную эсэмэску. Она написала, что отдыхает хорошо, все у нее в порядке, но очень соскучилась и ждет не дождется, когда же наконец будет дома. Приписала еще в конце, что всех целует, и отключила мобильник на всякий случай. Если муж что и заподозрит, то выскажет ей свои подозрения только при встрече. А там уж Надежда сумеет отговориться.

Она спустилась к завтраку в обычное время… и замерла на пороге столовой, увидев пустую комнату.

Всего три дня назад за этим столом собиралось довольно многочисленное общество, а сейчас из всех этих людей в живых осталась она одна. Сергей убит, Петр Афанасьевич умер при подозрительных обстоятельствах, Олег Щеглов тоже погиб, Алиса арестована… Не она ли, Надежда, принесла несчастье в этот богатый и с виду счастливый дом? Да нет, во всем случившемся нет никакой ее вины, она – только беспристрастный свидетель этой череды трагических смертей и несчастий…

Марианна Васильевна, не отступая от сложившегося ритуала, принесла ей завтрак… и громко всхлипнула, увидев пустой стол: видимо, в ее голову пришли те же мысли, что и Надежде.

– Зачем накрывать для меня одной? – проговорила Надежда Николаевна. – Давайте позавтракаем вместе на кухне!..

– Нет уж, – возразила Марианна, положив на тарелку Надежды щедрую порцию пышного омлета, – пусть уж все будет, как при Сергее Степановиче! Там уж дальше – как получится, а пока все будет по-прежнему… Вам кофе или чай?

– Кофе, – машинально ответила Надежда.

Однако она не успела допить кофе со свежей булочкой: во входную дверь кто-то позвонил.

Надежда встала из-за стола и направилась к двери.

– Куда вы? – Марианна Васильевна попыталась ее обогнать. – Непорядок! Я сама открою…

– Да это, наверное, Иван Петрович Белкин приехал, допросить нас с вами напоследок!

Так получилось, что перед дверью они оказались вместе.

Марианна все же настояла на строгом исполнении ритуала и сама открыла дверь.

– А вы ранняя пташка, Иван Петрович… – начала Надежда и тут же осеклась.

На пороге стоял вовсе не капитан.

На ступеньках особняка переступала ногами худенькая девушка в недорогих поношенных джинсах и простенькой цветастой кофточке. Возле ее ног стоял дешевый клетчатый чемодан.

– Вы к кому, девушка? – сдержанно осведомилась Марианна Васильевна.

– Могу я увидеть Сергея Степановича Баруздина? – спросила незнакомка приятным звонким голосом.

– Нет… – Марианна помрачнела и сделала шаг назад. – Не можете… Сергея Степановича нет…

По ее щеке поползла едва заметная слезинка.

Девушка, однако, не заметила эту слезинку, не заметила и горькую интонацию домоправительницы. Она сделала шаг вперед, чуть заметно наклонила голову и проговорила слегка неуверенно:

– Он уехал? Так я его подожду, если можно…

– Долго ждать придется, девушка! – вступила в разговор Надежда. – А вы к Сергею Сергеевичу по какому делу?

– Вы кто такая? – в один голос с Надеждой спросила Марианна Васильевна.

– Я его дочь… – ответила гостья и взглянула на растерянных женщин удивительно светлыми глазами.

– Дочь?! – изумленно переспросила Надежда.

А Марианна Васильевна выронила фарфоровый молочник, который держала в руке. Хрупкая вещица с жалобным звоном ударилась о кафельный пол и рассыпалась на множество осколков.

– Как – дочь?

– Какая дочь? – в один голос воскликнули женщины.

– Лена… Я его дочь Лена… – пролепетала девушка и заморгала глазами. – А что? Что-то случилось? Где папа?

– Случилось… – подтвердила Марианна Васильевна, и вдруг удивление в ее лице сменилось недоверием: – Что-то я ни про какую дочь от него не слышала!

– Вы мне не верите?! – Лицо девушки вспыхнуло, она слегка отступила, подняла руки, как будто защищаясь. – А где все же Сергей Степанович? Он вам все подтвердит!

Надежда хотела что-то сказать, но Марианна Васильевна предостерегающе взглянула на нее, шагнула вперед и проговорила сухо и напряженно:

– Сергея Степановича сейчас нет, а мы без него не можем впустить в дом неизвестного человека!

– Неизвестного? Почему это неизвестного? – Девушка схватила кожаную сумку, висевшую у нее на плече, открыла ее, торопливо перерыла содержимое и протянула Марианне потертую книжечку паспорта. – Вот… Если вы мне не верите – вот мой паспорт!

Марианна вытерла руки о передник, взяла паспорт и открыла первую страницу. Надежда заглянула через ее плечо.

С фотографии на нее смотрело растерянное девичье лицо с белесыми ресницами и светлыми удивленными глазами.

– Баруздина Елена Сергеевна… – прочитала Марианна Васильевна… и вдруг, бурно разрыдавшись, прижала к себе незнакомку.

Через секунду она опомнилась, испуганно отстранилась, торопливо вытерла глаза и гнусавым от слез голосом проговорила: