Богиня ткнула пальцем в Эдмонда.

— А еще — несокрушимый канцлер Виардани, который больше всего на свете боится снова стать слабым и беспомощным. Да, Эдмонд?

— Нет, Кацуя. — Эд держался лучше, чем я, но само присутствие богини угнетало. Даже я, с Тьмой внутри, хотела упасть на колени и целовать подол её платья. Каково приходилось Эду?

— Тогда зачем вы здесь? Зачем просите поменять вас обратно? — допытывалась богиня.

— Потому что так правильно. Мне не нужно его тело, его власть, — отвечала я. — Хочу быть собой.

— Не нужно? Ты уверена? — Кацуя обернулась ко мне. — А так?

Щелкнула пальцами, и Эд едва не рухнул от боли. По его лицу градом покатился пот.

— Это мое тело страдает, не его. — ответила я. — И вы не так поняли мои слова. Я не говорила, что мне не нужен Эдмонд. Всего лишь сказала, что не хочу занимать его место.

— А у тебя есть свое?

Кацуя откровенно издевалась. Эд снова выпрямился, но я видела — он злится и едва сдерживается. Как бы чего не натворил.

— Что нам делать? — спросила, пока он не набросился на богиню с кулаками. — Чтобы поменяться обратно.

— Отпусти мою дочь.

— Нет! — выкрикнул Эдмонд прежде, чем я осознала суть просьбы. — Нет. Тьма останется при мне.

— Сейчас не тебе решать, — ответила Кацуя. — А этой девочке, которая заняла твое место. Злит, канцлер? Правда, злит? Кто она такая, чтобы играть твоей судьбой? Судьбой, которую ты выстраивал по кирпичикам? За которую так дорого заплатил? А вот смотри. Сейчас захочет Лесса — и выпустит Тьму. Что будешь делать? Бросишь ли ей вызов в слабом женском теле?

— Ты же знаешь, что да, — Эд сжал кулаки.

— Глупый маленький мальчик, — вздохнула Кацуя. — Так сильно хочешь быть сильным и нужным, что забыл о других возможностях. Открой глаза, посмотри на мир. Он продолжает жить, а ты заперся в четырех стенах. Почему? Потому что боишься! Боишься, что этот мир сможет и без тебя. Кем ты тогда станешь? А я отвечу: никем. Ты никто, канцлер Эдмонд.

— Эд, не слушай её! — Я вцепилась в его руку. — Она хочет, чтобы тебе было больно. Она же темная.

— Думаешь, ты лучше? — Кацуя обратила на меня свой взор. — Девочка Лесса, которая боится собственной тени. А еще склонна винить в своих бедах кого угодно, только не себя саму. Сейчас в твоих руках мощнейшая магия Виардани. И что же, ты употребила её во благо? Нет, вместо этого ты по-прежнему ищешь кого-то, кто бы справился за тебя.

— Неправда! — воскликнула я. — Это не мощнейшая магия, это проклятие!

— Нет. Тьма — плата за желание могущества. Желание власти. Ничего не дается просто так. Ни титул канцлера Виардани, ни даже проклятый второй показатель индекса.

— Выговорилась? — устало поинтересовался Эдмонд. — Что ж, твои условия. Чтобы поменять нас обратно.

— А нет их, условий. — Кацуя развела руками. — Вас Эдра поменяла, не я. Вернитесь в родной город Лессы и навестите светлую богиню. Смешайте кровь перед её алтарем, и ей придется забрать свою магию назад.

— Смешать? Как смешать? — растерянно спросила я.

— Дело ваше. Положись на фантазию Эдмонда, он что-нибудь придумает. Удачи, мошки.

И Кацуя исчезла. Осталась только статуя, но казалось, что и она улыбается.

— Вернись! — крикнул Эдмонд. — Вернись, слышишь? Ты, стерва!

— Эд, не надо, — попыталась его угомонить, но, видимо, эмоции все-таки взяли верх.

Эд с такой силой толкнул статую Кацун, что она пошатнулась и рухнула на пол, разлетаясь на осколки. Но в ответ долетел только смех.

— Ненавижу! — Эд с силой ударил по алтарю. — Ненавижу!

Он опустился на колени, закрыл лицо руками и замер. Вспышка гнева прошла так же резко, как и налетела — наверняка, Кацуя постаралась, потому что меня саму до сих пор трясло, как в лихорадке. А главное, притихла даже Тьма.

— Эд? — позвала тихо. — Эд, нам лучше уйти отсюда. Ты поднял такой шум, что сюда сбегутся все служащие.

Он не шевелился, будто разом выпили все силы. А я стояла рядом в растерянности, потому что сама еще не осознавала, что произошло. Мне нужно было время поразмыслить, понять. А Эд, наверное, слишком надеялся, что здесь все и закончится. Где-то там, в глубине души.

Опустилась на пол рядом с ним.

— Ты чего? — спросила чуть слышно. — Подумаешь, придется ехать к Эдре. Еще пять дней пути — и мы у неё. Потерпим, правда?

— Ты не понимаешь! — Эд поднял голову, и я увидела, что по его лицу катятся слезы. Он сам этого, похоже, не замечал. Что ж, женское тело диктовало свои условия. Особенно мое. — Еще пять дней — это слишком много. Может случиться, что угодно. Затрия пойдет на нас войной, Венден придумает еще что-нибудь, лишь бы насолить своей же стране. Я должен быть здесь, а не…

— Справятся без тебя.

Наверное, это и было то, о чем говорила Кацуя. Здесь, в Адиаполе, Эд чувствовал себя нужным и важным. А там, за его пределами, в моем теле, он был никем. Только меня устраивала тихая мирная жизнь Лессы Адано, а его — нет.

— Это еще что? — Эд все-таки коснулся щеки.

— Женская эмоциональность, — развела я руками. — Привыкай.

Эд и вовсе вцепился в волосы и едва не взвыл. В его глазах плескалось отчаяние. Нет, так дело не пойдет. Знаю, что пожалею. Вот прямо сейчас и пожалею, но…

Закрыла глаза, чтобы не видеть собственное лицо, и поцеловала великого и ужасного канцлера Виардани. Поцелуй вышел соленым от слез — и Эд тут же отстранился. Я открыла глаза. Он смотрел на меня так, будто я его не поцеловала, а ударила. Зато взгляд снова стал осмысленным.

— Прости, — чуть отодвинулась, испытывая почти что разочарование. Хотя, а чего стоило ожидать?

— Не делай так больше. Никогда, — хрипло ответил Эдмонд, вытер щеки тыльной стороной ладони и поднялся на ноги. — Прошу прощения за сцену. Идем.

И пошел прочь. Я смотрела ему вслед — и самой хотелось плакать.

«Не обращай внимания, — подала голос Тьма. — У Эда вообще в последнее время отношения с девушками не ладятся».

Было больно. И почему-то обидно.

— Лесса? — Эд обернулся на пороге храма.

— Иду.

Поспешила за ним, стараясь скрыть разочарование. И удивлялась, что на шум никто не пришел. Затем вспомнила, как с гулом захлопнулась дверь. Наверняка, Кацуя позаботилась, чтобы нам никто не мешал. Эд распахнул створку — и послышался гомон ночного города. Я наконец-то догнала его, но прикасаться больше не решилась. Мужчины, дежурившие у двери, проводили нас удивленными взглядами. Видимо, они ничего не слышали и решили, что богиня нам своего благословения не дала. Я же продолжала нестись за Эдмондом по улицам Адиаполя. Несмотря на то, что он находился в моем теле, едва могла его догнать. А окликнуть не решилась, потому что не знала, как теперь смотреть ему в глаза. Только когда поняла, куда мы идем, тихо позвала: