* * *

Когда стали передавать по кругу тирамису и другие десерты, Марта вежливо качала головой:

– Нет, спасибо… Я и так слишком много себе позволила… Да, выглядит соблазнительно, но столько калорий!

Она с улыбкой наблюдала, как гости погружают ложки и вилки в крем, бисквитный торт и чизкейк. А сама выпила еще бокал вина. Стало горячо под мышками, и она двумя пальцами подергала под длинными рукавами свитера. На соседнем стуле произошло какое-то шевеление, она повернулась и увидела, что место дамы с родинкой занял Гарри.

– Я заметил, что вы не взяли сладкого, и подумал, не захотите ли кусочек моего фруктового полена, – произнес он с легким шотландским акцентом. – Я вымачиваю фрукты в виски и использую только самые лучшие ингредиенты. Этот рецепт передавался у нас в семье из поколения в поколение. Не соблазнитесь? – Глаза у него были светло-серые, а усики двигались завораживающе. Отказать ему – все равно что пнуть щенка, но Марта не могла проглотить ни кусочка. Из-за слов отца он застрял бы в горле. – Оно легче обычного фруктового кекса, – продолжал Гарри, с гордостью глядя на свое произведение. – Но вкус прекрасный. Не хотите отведать?

Марте понравилось, что он не стал сразу отрезать и насильно класть ей на тарелку. Он ждал, пока она раздумывала над предложением. Она готова была отказаться, но от кекса пахнуло теплым, пряным ароматом, и у нее потекли слюнки. Она почти чувствовала его вкус на языке.

«Пухленькой становишься», – зазвучал в голове отцовский голос.

– Да замолчи, – пробормотала она. – Отстань.

Усики у Гарри чуть опустились.

– Простите?

– Ой. – Она покраснела. – Это я не вам. Так, одному человеку… не обращайте внимания.

Может быть, кусочек бы и неплохо – подсластить ужин и слегка осадить вино… Марта закрыла глаза и вспомнила сладость сахарной ваты, купленной на ярмарке и быстро выброшенной. Провела языком по небу, воображая, как растворяются во рту сахарные волокна. Она чуть заметно кивнула, так и не решив, хочет попробовать или нет.

Гарри радостно улыбнулся, взял нож, отрезал ломтик и сдвинул ей на тарелку:

– Надеюсь, вам понравится. Потом мне скажете. А когда вы с Зельдой соберетесь, сообщите мне насчет стадиона. Я попробую это устроить.

Марта подождала, когда Гарри уйдет угощать другую гостью, и только тогда взяла вилку. Она отковырнула чуть-чуть. Пока отец снова не заговорил, она наколола кусочек на вилку, приложила к губам и вдохнула сочный аромат вишни и изюма. Потом взяла в рот и прожевала, закрыв глаза. Голос отца пытался пробиться к ней, но звучал слабо – всего лишь шепот. Поэтому она взяла на вилку еще кусочек, потом еще. И с каждым кусочком его слова звучали все глуше.

Когда она посмотрела на оставшиеся крошки, вид их показался таким странным, что она рассмеялась. Она перехватила взгляд Оуэна – он смотрел на ее тарелку, и в глазах у него читалась легкая обида. Он встал и снова подошел к ней:

– А мне вы сказали, что не едите сладкого. Это так… или…

– Обычно не ем…

– Это особый кекс, – вмешался Гарри с другой стороны стола. – Он сделан с любовью.

И Марте показалось, что они обменялись несколько сердитым взглядом.

* * *

К концу вечера Марта отяжелела от съеденного картофеля, фруктового кекса и выпитого вина. Пояс узкой юбки стягивал живот, и когда она поднялась, комната стала вращаться. Она попыталась разглядеть фотографию над камином и тарелки на столе, но все кружилось, словно она сидела на карусели.

«Ух», – сказала она про себя, не в силах вспомнить, когда последний раз так напивалась. Наверно, когда Джо сообщил ей, что женится на другой.

Непонятно было, сладостно ли ее опьянение или уже слишком тяжело. Она отодвинулась от своего стула и пошла к Оуэну. По дороге она взглянула на фотографию Зельды на стене. По виду ей было лет шестьдесят, и она стояла перед бирюзовым дощатым домом. Рядом с ней стояла Джина с корзиной свежесрезанных цветов. Обе выглядели спокойными и счастливыми. У Зельды в лице не было раздражения, обычного при Томасе.

Она была счастливее вдали от нас. Вдали от меня, – подумала Марта.

У нее слегка подгибалась лодыжка. Оуэн взял ее под локоть. В его ладони были твердость и надежность. Он засмеялся.

– Осторожно.

– Я прекрасно себя чувствую, – чинно произнесла Марта. Она оторвала взгляд от снимка. – Просто эти туфли лишают меня подвижности.

– В машине можете их скинуть. Нам надо выехать через несколько минут – у меня завтра рано утром встреча.

– Зануда, – сказала она и спохватилась, что это грубое слово не из ее словаря.

– Не хотите сходить освежиться? И мы тронемся.

Нога за ногу Марта пошла искать туалет. Попробовала одну дверь, другую – чулан, маленькая гостиная… – и решила, что ей необходимо присесть. За третьей дверью оказалась спаленка с одной кроватью. На ней было красивое лоскутное покрывало, а подушка выглядела заманчиво-пышной. Комната напомнила ее детскую спальню, и вдруг захотелось снова стать маленькой и закрыться от мира взрослых. Оуэн не осудит ее, если она немножко отдохнет.

Матрас скрипнул под ней, одна туфля упала на пол, когда она подобрала ноги. Она почувствовала, что валится набок, и щека легла на облачно-пушистую подушку. Она закрыла глаза, улыбнулась, и все уплыло куда-то далеко.

Может быть, она успеет немного вздремнуть.

* * *

Она не знала, долго ли пробыла там, – в дверях возник чей-то силуэт. Послышался шепот, и она сообразила, чьи это голоса.

Оуэн: «Может, стоит оставить ее здесь на ночь?»

Джина: «Вы же не хотите, чтобы ей стало дурно в машине».

Зельда: «Пусть поспит. Завтра можем отвезти ее домой».

Гарри: «Она спит? У меня еще остался для нее кусочек кекса».

Марта решила помахать рукой – мол, у нее все превосходно. Взгляд ее проследовал за пальцами, поднявшимися в воздух. Она посмотрела на полную луну в окне. Луна была красивая. Марта моргала, ей хотелось крепко обнять луну. Она попробовала сесть, но щека словно приклеилась к подушке.

– Вы посмотрите на луну, какая она большая. – Ей показалось, что слова прозвучали невнятно. Но не из-за вина же? И выпила-то всего три, ну, четыре бокала, ну, может, пять. – Она похожа на пуговицу от великанского жилета или на белую шоколадную медаль.

К кровати приблизилась фигура и взяла ее за руку.

– Это серебряный цехин на черном бархате, – проговорила Зельда. – Это половина головки эдамского сыра. Если посмотришь внимательно, увидишь: к ней очередью выстроились мыши, чтобы откусить.

Марта почувствовала, что глаза наполняются слезами, то ли радостными, то ли грустными, то ли просто от вина.

– Это громадный глаз на нас смотрит сверху, то ли электрический фонарик, – сказала она. – Серебряный иллюминатор в небе.