– Значит, ситуация следующая. – Это первое, что я сказал, когда вошел в помещение.

Трое элемийцев сидели за столом и провожали меня поворотом головы, когда я уверенным шагом пересек все пространство.

– Вашей цивилизации больше нет, по крайней мере, вы первые, кого мы повстречали за почти два десятилетия. А до этого мы постоянно сталкивались с вашими кораблями без экипажей на борту, искусственными интеллектами на планетах и автоматами.

Я остановился и набрал воздуха, потом зажмурил глаза и активировал выход из ББС. Никто из моей команды не успел ничего предпринять, как я шагнул назад из раскрывшегося скафандра. С моего разрешения Эйф восстановил атмосферу на всей станции, но это была элемийская атмосфера.

Разница давления ударила по ушам, но через мгновение на моей голове закрылся легкий прозрачный шлем СИЗИФА. За пару секунд атмосфера внутри шлема пришла в норму, и я смог вздохнуть. Открыв глаза, я увидел шестнадцать пар глаз, которые внимательно рассматривали мое лицо, у Иорана почему-то одна пара была закрыта. Сейчас элемийцы впервые увидели, как выглядит человек, но по их внешнему виду определить реакцию невозможно. Тем временем я продолжал:

– Как я понял с ваших слов, они продолжают выполнять ту программу, которую ваше руководство в них заложило. И, признаюсь, им удалось уничтожить девяносто процентов нашего населения, прежде чем мы смогли разнести в клочья опорную базу на планете, где обнаружили целые горы костей ваших соплеменников.

Я специально упомянул об этом, чтобы эти трое представителей Элума прониклись перспективой и нашим отношением к их особам. И это подействовало – Эйф и Иоран стали лихорадочно менять цвет кожи, что, как я понял, означает крайнюю степень тревоги или стресса. А вот Карий оказался более устойчив, не изменившись внешне. Но я указал им и лазейку, упомянув об их руководстве, за которую, как я надеялся, они ухватятся.

– Теперь у нас есть два пути. Первый, – я поднял палец, – мы оставляем вас здесь доживать свой срок, пока вы не поотрываете друг другу головы. И второй, – из моего сжатого кулака вылез еще один палец, – вы соглашаетесь на сотрудничество и делаете хоть что-то, чтобы исправить то, что натворил ваш народ. И тогда у вас будет хоть какой-то шанс выжить, и мы даже поищем других представителей вашего вида. Наверняка кто-то еще воспользовался анабиозными камерами. Но сразу оговорюсь: обещать ничего не могу, и это всего лишь шанс, но хороший шанс. Итак, что скажете?

Трое элемийцев переглянулись, и закономерно слово взял Карий:

– Если даже мы согласимся на второй вариант, то от нас будет мало толку, так как нам осталось не так много времени. Не будете же вы нас постоянно держать в анабиозных камерах?

– Ничего, времени нам хватит, и на этот счет у меня есть кое-какие соображения, – произнес я и, подойдя к своему ББС, достал из зажима нож.

* * *

Через час после недолгой уборки медотсека все трое элемийцев лежали на местных медицинских койках, и у каждого была перебинтована нога. Зарубин стоял над Эйфом, регулируя мобильный медицинский сканер на его голове.

– Работает! – вдруг заорал он и показал мне экран сканера. – Смотрите, Михаил Валериевич, это действительно работает!

– А я уж подумал, ты специально их подранил, выдумав правдоподобную историю, – с разочарованием произнес Туров.

– Не без того, Костя, не без того, – улыбаясь ответил ему.

А я действительно не рассчитывал на успех, лишь предположил, что жизнь хозяина для этого вируса все же в приоритете. Поэтому и предложил отрубить палец, чтобы заставить его уйти из головного мозга решать более насущную проблему, тем самым замедлив губительный процесс.

– Михаил, я, конечно, тоже хотел бы им что-нибудь отрубить, но зачем ты сделал это сейчас? – задал Туров еще один вопрос. – Не лучше было поместить их обратно в камеры и дождаться корабль эвакуации и уже в лабораториях Федерации заняться их пальцами?

Но я не стал отвечать на поставленный вопрос, а лишь сказал:

– Пора нам выбираться отсюда.

И направился к койке Эйфа.

– Эйф, вы сказали, что эта станция отслеживает объекты в радиусе пятидесяти световых лет, верно?

– Верно, – ответил тот, предварительно посмотрев на старшего координатора.

– А сигнал ваших опорных маяков станция может генерировать?

Но Эйф меня не понял, и пришлось повторить вопрос другими словами.

– Станция может генерировать сигнал, благодаря которому корабли передвигаются в гиперпространстве?

И снова взгляд на Кария, прежде чем ответить.

– Да, это возможно.

Пришлось дать элемийцам немного времени, чтобы прийти в себя после процедуры ампутации, но уже через час Эйф сидел за консолью на посту контроля и под наблюдением Зарубина колдовал над консолью. Для осуществления моей затеи пришлось разогнать реактор станции на полную мощность, что запустило все вспомогательные системы, и сейчас по станции бродят всевозможные механизмы, выполняя ее расконсервацию. Станция оживала после векового сна.

– Готово, – подытожил Эйф свою работу и, поднявшись с места, тут же задал вопрос: – Что означает этот сигнал?

Я прохаживался по небольшому помещению поста контроля, рассматривая его убранство, и не спешил отвечать на его вопрос. Но, остановившись перед экранами, висевшими над оператором, все же сказал:

– Три коротких, три длинных – это сигнал терпящего бедствие корабля, и он означает «Спасите наши души». – Я перевалился с носка на пятки и добавил: – Любой корабль нашей расы, находящийся в зоне действия опорного маяка, получив такой сигнал, должен будет прийти на помощь.

И не успел я договорить, как Эйф резко развернулся и снова уселся на свое место. Его руки, как и минутой раньше, быстро забегали над консолью, а я вопросительно посмотрел на Зарубина. На что тот только пожал плечами.

– По сигналу двигается объект, очень большой объект! Время прибытия – двенадцать часов! – Наконец он решил сообщить, что так привлекло его внимание. – Это корабль, который вы ждали?

– Скоро узнаем, – буркнул я и постучался в канал к Турову: – Костя, к нам гости. У тебя десять часов, чтобы подготовиться к встрече.

И Туров развел бурную деятельность, тем более что теперь нам были доступны оборонительные системы станции, хотя не все вооружение успеет прийти в боевую готовность к оставшемуся времени. Но и того, что имелось, вполне достаточно, чтобы уложить даже наш крейсер. Я знаком с вооружением элемийцев лишь из справочной информации, распространяемой по флоту, но я хорошо помню, на что способны плазменные пушки главного калибра их корветов, а их здесь было аж три штуки. Еще и противоракеты в достатке. Правда, со слов Эйфа, только одна пушка будет готова вести огонь, да и то недолго, из-за низкого количества выстреливаемой массы.

Но наиболее удивительным было наблюдать, как Туров выстраивал противоабордажную оборону, используя совместно Волков и элемийских автоматов, – недавних врагов в одном окопе. Это вызывало диссонанс не только у меня, но и у ребят из моей гвардии, но, на мое удивление, Туров отмахивался на все возражения, заявляя: «Все средства хороши».

Элемийцы равнодушно наблюдали за этим процессом. Видимо, они все же осознали, что мы их единственная надежда на выживание и даже, возможно, на возрождение их расы. Хотя с тем же успехом они могут и повернуться против, как только появится иная возможность достичь этих целей. На то, что ради этого они готовы на все, указывали останки шести элемийцев с дырой в черепах. Но все же надеюсь, что все предпринятые меры не понадобятся.

– Выход через минуту! – прозвучал в канале голос Зарубина, дежурившего вместе с Эйфом.

По командной сети начали поступать приказы от Турова, а я подключился к камерам челнока, который заранее вывели на орбиту. Как и ожидалось, через минуту на расстоянии трех километров от станции появилась крохотная искорка, развернувшаяся в бурный водоворот гиперпространственной воронки. Из нее в обычное пространство выпрыгнул астероид, не уступающий по размерам тому, на котором была оборудована элемийская станция.

Даже пол под ногами немного дернулся, заставив меня сделать шаг в сторону для удержания равновесия. И это закономерно, так взаимная гравитация таких крупных астероидов нарушила привычный вектор движения. То же произошло и с гостем, и с